Духовные беседы - [10]

Второй период именуется «отнятием благодати в ее ощутимой форме» — когда человеку всякое христианское действие становится трудным. Этот период страшно болезненный и тяжелый, но совершенно необходимый для каждого из нас на путях спасения. Потому что в этой верности заветам Христа проявляются наш характер, наше решение, наша вера. И как Господь говорит, сначала дается благодать человеку без того, чтобы он что-нибудь сделал. Потом эта благодать отымается с тем, чтобы дать человеку проявить свою верность. И потом, когда он проявит «верность в малом», дается ему в собственность его великое богатство — вечность (см. Лк. 16:10).

В своих внешних формах монашество хранит некую простоту, «без всяких претензий», но в своем существе оно неимоверно грандиозно. Это должно остаться в душе каждого из нас. Если мы в монастыре хотим строить наше спасение, то монастырь дает огромнейшее преимущество — в том, что мы с доверием можем вести христианскую жизнь. В миру это опаснее, потому что человек неизбежно сразу делается предметом эксплуатации и рабства.

Необходимо сохранить в себе это восприятие Христа: все человечество — это единое дерево, и все мы или ветки, или листья, или плоды на этом дереве. Естественно для всякого христианина стать носителем в себе всего Адама. Всякий из нас должен стремиться к тому, чтобы жить всю историю человека от сотворения мира до последних судеб его. И тогда мы станем христианами. Я говорю об этом с дерзновением, подвергая себя опасности, как и всегда, когда идет речь об этом аспекте — универсальности христианской жизни. Вот мы опять подошли к берегам этого океана...

Без контроля проходит рост нашего сердца перед Богом (ср. Лк. 17:20). Мы не можем объяснить логически, каким образом развивается оно, начинает мыслить себя и «любить ближнего, как самого себя» (см. Мф. 22:39), — так, как говорит прп. Силуан: «Брат есть наша жизнь». [41] Мы не знаем, как это происходит, но постепенно сердце обучается этому. Мы не можем «контролировать» самих себя. Не логически, а единственно по состоянию нашего сердца мы судим о том, когда и в какой мере мы погрешили. Когда мы теряем благодать, то ощущаем это как следствие нашего действия, которое предшествовало. И как бороться с грехом — вот наша задача!

Беседа 3: Об истощании [42]

О гонении в России и привилегии страдать за Христа. Истощание — избрание Бога.

В самом начале этого века, когда я был еще малым мальчиком в школе, в то время настроение во всем мире было другое. И в России я чувствовал глубокий мир. Несмотря на это, когда молодой, но вдохновенный священник говорил детям о мучениках первых веков, Богу было угодно дать мне жить странную и неожиданную вещь — я сожалел, что живу в такую эпоху, когда нельзя страдать за Христа. И это переживание было очень сильным, хотя я был еще совсем мальчиком. И прошло десять-пятнадцать лет — в России началось гонение, страшнейшее из всех гонений в истории христианского мира. Странное действие благодати — апостол Павел говорит, что он сам «желал бы... быть отлученным от Христа» (Рим. 9:3), лишь бы спаслись его братья. И когда я переживал мальчиком это состояние сожаления, конечно, это было в Духе Святом. Христос сказал о последних временах, что многих из вас «будут предавать в судилища» (см. Мк. 13:9), «на мучения и убивать вас» (см. Мф. 24:9), «но и волос с головы вашей не пропадет» без воли Бога (см. Лк. 21:18). Итак, это событие — долгие семьдесят лет гонения — для меня было промыслом Бога. И многомиллионная Россия с глубоко благочестивым народом получила ту привилегию, о которой Апостол говорит: «вам дано ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за Него» (Флп. 1:29).

Говорю я сейчас в ответ на Ваше слово, чтобы сказать, что мы понимаем вас: вы живете такое же истощание, «кеноз», как и Русская Церковь. Апостол Павел говорит об истощании Христа, что, когда оно дошло до степеней, недоступных для нас, тогда Он получил Имя, превысшее всех имен в этом веке и в будущем (см. Флп. 2:9). В России мы видели полное разорение — все было разрушено, сожжено. Сорок миллионов христиан были казнены, убиты варварским образом. И как Церковь, мы видим и вас, доведенных в вашем истощании до последней капли крови. Но в том-то и дело, что в нашей христианской жизни это должно быть понято как избрание Бога. Наш Символ веры кончается так: «Чаю воскресения мертвых, и жизни будущего века». То, что было посеяно в бесчестии и в унижении, превратится в вечную славу (ср. 1 Кор. 15:43). Я знаю, что я не пророк, но у меня есть чувство такое, что эпоха переменилась: с переменой положения Церкви и христианства в России наступил перелом и на всем земном шаре. И хотя ваше положение еще долго будет трудным, но все-таки это уже возрождение, ренессанс!

Страдания на кресте распятых становится богословием и источником дарований, недостижимых для других людей. Новый святой епископ Игнатий Брянчанинов в свое время говорил, что «Крест — это кафедра наивысшего богословия». [43]

Итак, с этим сознанием мы вас встречали, и живем вас как родных, и молимся за вас в том же духе, как и за Россию, Югославию, Румынию, Болгарию и всякую другую страну, пережившую церковную катастрофу. И теперь, когда вы побыли с нами и поедете назад, я полон надежды, что ни один час вашего страдания не пройдет даром, но что именно теперь начинает из пепла воссоздаваться наша Церковь, но уже в большей славе духовной, чем в предыдущие века. И с этой мыслью, с этой молитвой мы отпускаем вас. Мы будем разделены снова географическим расстоянием, но единство в Духе не зависит от этих ничтожных расстояний.