Духовно ориентированная психотерапия - [8]

Опустимся в еще более древние времена, библейские. Эдем. Адам в едином поле с Миром, Мир в нем, и Адам был в Мире. Он воспринимал его «организмически», «чистой» корой, и не было разделения на субъект и объект [30, 87]. Когда же он по наущению Дьявола откусил запретный плод от древа Познания, у него в коре появилась информация. Кора перестала быть «чистой». Кончился Эдем. Через эту информацию он познал связь своего «Я» с телом, познал наготу свою и потому затаился в райских кущах. Появился «субъект» и «объект».

Древние писали, слова эти приписываются Демокриту: «Fio, ergo non sum» (становлюсь, следовательно не есть), имея в виду, что когда человек становится определенностью, истинная сущность его исчезает. Адам стал «Я», и Бог не зря его спрашивает: «Адам, где ты?» «Эдемическое состояние» (термин мой — А. И). Адама возможно и есть то «царствие Божие, которое внутри нас есть» и которое еще присутствует в детях лет примерно до двух, когда нет ни «субъекта», ни «объекта» и ребенок с Миром находится в едином поле. Не зря Христос напоминал своим ученикам, чтобы они были как дети.

Возможно, что «эдемическое состояние» является архетипом Духовной сущности, который таится в каждом из нас, и к которому мы с неким томлением стремимся Тогда можно будет отбросить «возню» с этим «голографическим» «Я» и при проведении духовноориентированной психотерапии сделать эту интенцию осознанной. В стремлении к этому человек обретает свою истинную экзистенцию, а она в свете наших рассуждений есть проявление внутренней сущности, в частности духовной, в образе жизни человека. Экзистенция — знак, указывающий на выход за пределы объективности с целью постижения необъективного Бытия.

Экзистенция утверждает полное исчезновение эгоцентрического взгляда на Мир, она освобождает человека от дуальности, как вечного проклятия, постоянной разделенности на биологическое и психическое, психическое и духовное, сознательное и бессознательное, на «субъект» и «объект», на человека и Мир.

Человек в таком случае рассматривается как динамическая система, которую Л. Бинсвангер назвал «бытием-в-мире» то есть бытием, состоящим в имманентной связи с миром. Буддисты такое невербализованное состояние называют «чистым сознанием», американский философ А. Уотс — «полевым» [30,56]. Психотерапевт, помогая пациенту освободиться от эгоцентрического «кокона», приводит его к такому восприятию Мира, которое освобождает его, от ложных знаний и неадаптивных мыслей. И поэтому можно сказать, что психотерапия — это увеличение степени свободы.

Духовная работа очень сложная, вначале могут быть только отдельные прорывы в виде вспышек и инсайтов, затем она войдет в какое-то усредненное русло, как при обучении грамоте, когда за вещами, событиями (словами, знаками) будет приоткрываться смысл. В этом движении к смыслу рождаются такие высшие потребности, как потребность в любви (любить и быть любимым), потребности в поисках истины, обретении гармонии, красоты, потребности в самоактуализации, творчестве, самосовершенствовании и потребности, или, лучше сказать, тяготении человека к тому, что находится, «прячется» в пределах «тварного» мира, не важно, будут эти потребности удовлетворены или нет, главное, чтобы было движение к ним. Это как будто человек блуждал в темных лабиринтах пещеры и отчаялся, но вдруг увидел полоску света и понял — там выход. Он еще не вышел, ему еще падать, но направление уже обозначено.

3. Восприятие и коммуникации в аспекте духовно-ориентированное психотерапии

Многолик мир, нас окружающий, и многолик человек, как часть этого мира, и всегда есть у людей трепетное стремление выйти на след человека, определить его как объект, определить его место в жизни. Исследователи всматриваются в себя, в окружающих, стараются понять, объяснить человека и, чем рьяней они это делают, тем быстрее живой человек исчезает бесследно. Нет, пожалуй, не совсем бесследно, кое-какие следы остаются. Вот по этим остаткам человек и осмысливается.

Создатели тех или иных школ и направлений в психологии и психотерапии, проследив какую-либо закономерность одного из уровней человека, кричали «Эврика!» и выдавали эту закономерность за всеобщую сущность. Потом у адепта той или иной школы редуцированные знания будто бы наклеивались на внутреннюю поверхность очков, он смотрел через них на пациентов, и ему становилось всё понятно. И вот она — унификация человека, смерти подобна!

В дальнейшем применяются стандартизированные техники, с которыми привычней и легче работать, как будто исчезают симптомы, проблемы и, самое страшное, создается впечатление, что можно сделать человека счастливым… Но при этом исчезает самое главное — индивидуальность, уникальное бытие-в-свободе. И исчезновения этого не видят ни врач, ни пациент. Мы часто апеллируем к объективности, реальности и забываем, что субъективное, имея пусть малое отношение к реальности, в жизни людей все же имеет значимость большую, чем реальность.

«Видеть личность, лечить человека, а не болезнь» — звучат не более чем декларативные призывы, и идут они от ума. Восприятие же жизни и человека должно включать процессы дорационалистического плана, когда мы не «калькируем» на жизнь свои концепции, знания, не отыскиваем детерминические связи, а с какой-то наивностью, в наитии, чувственно-интуитивно соприкасаемся с жизнью и людьми. (Я говорю своим пациентам: «Представьте, что вы впервые опустились на планету Земля и совершенно не знаете ни обитателей её, ни их зыка»). Возможно, что это один из древних планов восприятия, полностью вытесненный интеллектуализацией. В сущности, это и есть одно из базовых положении экзистенциальной философии и психологии, и слияние этих двух дисциплин в данном вопросе может внести неоценимый вклад в психотерапию.