Духовная культура средневековой Руси - [165]

и слышал от него о твоем процветании и прекрасном твоем и милостивом ко мне расположении. Я вознес за это благодарность Богу — началу всех благ — и произнес лучшие обеты за тебя, столь благородного, расположенного ко мне и заботящегося обо мне, как единоутробный брат, в то время как я ни разу еще не потрудился для тебя.

Желаю тебе счастья и удачи во всем.

Без сомнения, ты слышал, как это кончилось, ведь честный Петр все тебе подробно рассказал, а поэтому и сейчас мне кажется лишним рассказывать это тебе. Кроме того, нет у меня ни времени, ни спокойствия души и ума, не только потому, что я ничего не нашел ни у кого из здешних, но и потому, что меня кидает вверх и вниз, как корабль, сотрясаемый переменчивыми ветрами в открытом море. Поэтому‑то я и не распространяюсь тебе сейчас ничего больше, помимо того, что я отказался от монашеской жизни из‑за многих болезней, одолевающих меня, а не по какой другой причине. Я прошу тебя перед лицом самого Спасителя, займись моими делами, как ты (это) начал (когда‑то), избавь меня от теперешней моей подавленности и, каким сможешь способом, вытащи меня к вам. Вот я предоставлю тебе распоряжаться моими делами так, как тебе покажется нужным, чтобы это было полезно для меня и почетно для тебя. Знай, что сейчас, при таких напастях судьбы, все будет мне приятно. Будь здоров, отрекомендуй меня, честному Альду и передай от меня привет критянам Иоанну и Николаю[944] и всем друзьям.

Из Флоренции 29 апреля. Весь твой Михаил Триволис.

6. Письмо Сципиону Картеромаху от 24 апреля 1504 г.

Знатоку обоих языков, гражданину Пистои, господину другу, в Венеции, в типографии господина Альда Мануция римлянина.

Петр Кандида показал мне три дня тому назад твое письмо, в котором ты упоминаешь обо мне с большой любовью и поистине дружески. Если друзья познаются в трудных обстоятельствах (беде) и среди испытанных (друзей) имеются и такие, ты один, поистине, можешь быть назван вполне испытанным другом, оказавшим мне больше всего услуг. Хотя тебя не звали, не просили, ты, побуждаемый одной лишь прекрасной и поистине благородной твоей природой, так заботишься о моих делах, как немногие отцы (стали бы заботиться). Пусть за такое человеколюбие вознаградит тебя божественное провидение — причина всех благ. Насчет того, что ты написал обо мне, я не пишу тебе больше ничего, кроме того, что я недавно высказал тебе в письме по тому же поводу, а именно, чтобы ты распоряжался моими делами, как тебе покажется нужным и как тебе будет угодно. Итак, сейчас должно тебе распоряжаться моими делами и так использовать меня, как тебе кажется нужным. Будь здоров, любимейший из всех моих друзей. Я вполне разделяю радость просвещенного Марка[945] по поводу знаков уважения, которые он получил, и горячо его поздравляю. Пусть (уважение к нему) возрастает со дня на день, и я молю Бога, причину всего благого, сделать так, чтобы (Марка) ценили еще выше.

Приветствуй его от моего имени, а также доброго Альда, нашего общего благодетеля, и критян Иоанна и Николая[946]. Будьте вы все здоровы, любимые мои и справедливые.

Из Флоренции, 29 апреля. Михаил Триволис.

АФОНСКИЕ СОЧИНЕНИЯ МАКСИМА ГРЕКА

1. Эпитафия на патриарха Иоахима I от господина Максима Тривола

Сладчайший Иоахим[947], любезный и милосердный, бывший патриархом Византии с ее широкими улицами, здесь погребен 8 мая в праздник рожденного громом[948], (тот, кто) стал образцом для предводителей клира.

2. Эпиграмма на Мануила великого ритора.

Мануилу[949] великому ритору[950] и философу, Максим монах.

Великого ритора эти благоуханные песни

музами, грациями и мудростью порождены;

ведь музы дали им стройность, удачливые грации — благозвучее

а мудрость — убедительность (речи).

Человек, не ищи в них длиннот,

но в этих малых строках

восхищайся силой сказанного.

Откуда же он происходил и

как его звали? Мануил имя

его и Исфм[951] его родина.

3. 1–я эпитафия на патриарха Нифонта от господина Максима Тривола

Великий архиерей Византии Нифонт[952] покоится здесь освященный апостольскими милостями; он, взошедши на колесницу, подобно Илии, достиг небесных врат.

4. 2–я эпитафия патриарха Нифонта II.

Надпись на роскошнейшей из серебра и золота гробнице, в которой покоятся священные останки блаженного патриарха Нифонта, (исполненная) господином Максимом Триволом.

Сверкающего сильнее серебра и золота

и всевозможных драгоценных камней

блистательного архиерея Нифонта,

служителя Богу и молящего Его,

великий Бог удостоил этой драгоценной гробницей,

побудив великого владыку Мозов[953], искуссного

в сражениях, Нягое[954] соорудить ее.

И да будет она вечным прославлением

этому служителю Бога.

Приветствую тебя, великий отец,

не забудь постоянно оберегать этот монастырь

своими молитвами, обращенными к Создателю;

самому же владыке не забудь, блаженный,

даровать несокрушимую мощь и здоровье при жизни,

когда же он покинет землю, введи его

в божественный дворец на Олимпе.

5. Третья эпитафия патриарха Нифонта II.

Другая надпись на той же гробнице.

Гробница из золота, скрывающая внутри себя того, кто драгоценней золота — Нифонта–архиерея Византии.

МАКСИМ ГРЕК· КАНОН ИОАННУ КРЕСТИТЕЛЮ