Духи рваной земли - [90]

– Спасибо, что позаботились обо мне.

– Не за что. – Вся ее помощь заключалась лишь в одиннадцати ложках воды.

– Мы давно здесь?

– Три дня.

– Господи… – Мистер Стромлер надолго умолк, потом спросил: – Что было там, снаружи?

– Не знаю. Слышала стрельбу и… какие-то взрывы. – Еще Иветта слышала крик Долорес, возможно, ее последние слова, но обсуждать это спокойно она не могла. – Я не знаю, что произошло.

– Но к нам никто не приходил?

– Пока еще нет.

– Если так, то ваши брат и сестра, должно быть… – Мистер Стромлер так и не закончил ужасное предположение.

– Похоже на то. – С каждым днем вера Иветты в то, что кто-то из семьи остался жив, ослабевала в противостоянии с логикой. Чем еще можно было объяснить их отсутствие, кроме как смертью или пленом? Отогнав мрачные мысли, она поднесла фляжку к губам раненого. – Пейте.

– Зачем? – Вопрос мистера Стромлера заключал в себе все отчаяние их положения.

– Так нужно. Если не пытаться пережить плохие времена, лучшие никогда не наступят.

Из уголков глаз джентльмена выкатились две слезинки – проползли по вискам и затерялись в волосах.

– Не тратьте попусту воду. – Хормейстерша вытерла ему лицо. – Ее у нас мало.

Мистер Стромлер кивнул.

– Извините.

– Еще чуть-чуть. – Иветта подняла фляжку и краем глаза заметила приближающегося Генри. – Забыла. Как по-испански «сидеть»?

– Siéntate.

Пес сел на задние лапы.

– У меня соперник, – заметил мистер Стромлер.

– Генри вас не обидит.

Хормейстерша влила ему в рот две чайные ложки. Он проглотил.

– Больше дать пока не могу.

– Спасибо.

Иветта заткнула фляжку пробкой, поднялась и убрала ее так, чтобы Генри не смог достать.

– Вы выглядите много, много лучше, чем тогда, когда я встретил вас, – заметил мистер Стромлер.

– Спасибо. Я же только спала и ела. Рагу Штукаря замечательное, но оно испортилось.

При упоминании имени негра глаза раненого блеснули. Иветта все еще не могла заставить себя спросить, что случилось.

Неловкая пауза продолжалась недолго.

– Здесь есть место, где можно… – застенчиво осведомился мистер Стромлер.

– Оправиться? Вон та дыра. – Она указала в северо-восточный угол камеры. – Я отвернусь.

* * *

– Миссис Апфилд?

Иветта открыла глаза, но увидела еще меньше, чем видела с закрытыми. Ее окружала тьма. В этом унылом погибельном месте она была бесплотным призраком, а кошмарные воспоминания представлялись несокрушимыми.

– Проснулись?

– Да, – ответил слепой дрожащий призрак.

– Там кто-то есть… снаружи. – Голос мистера Стромлера дрожал на грани истерики.

– Может быть, стервятники или койоты – я тоже поначалу думала…

– Я слышал шаги. Там кто-то ходит. А еще… – Что-то прошелестело за отдушиной… Мгновение тишины… И стук металла о камень.

В затылок будто подуло холодком.

– Кто там? – спросил мистер Стромлер.

Шорох стал громче… Прекратился… Что-то стукнуло о каменное ложе, откатилось и остановилось возле правой ноги Иветты. Она опустила руку, пошарила и нащупала маленький полый цилиндр.

– Бумага.

– Записка?

– Может быть. – Иветта подошла к отдушине. – У нас здесь… нет света.

Ответом был странный гортанный звук, за которым последовал скрежет металла о камень. Иветта поднесла к отверстию сложенные ладони.

– Ой! – Что-то острое укололо ее в левую ладонь, и она тут же опустила руки. – Вы меня укололи. – Во тьме снаружи прозвучала неразборчивая попытка речи и хруст камешков. Шаги.

– Он уходит.

– Давайте посмотрим, что нам протолкнули, – предложил мистер Стромлер.

Иветта пошарила по полу и наткнулась на что-то завернутое в бумагу.

– Спичечный коробок. Полупустой.

– Хорошо.

– Возьмите их. – Хормейстерша вложила спички в руку джентльмену. – Когда скажу, зажжете.

– Ладно.

Она потерла ладонь, развернула свернутый в цилиндр листок и взяла его за верх и низ.

– Зажигайте.

Ярко-желтая стрелка зашипела возле покрывавшей ее ноги синей юбки, полыхнула красным и потускнела до оранжевого. Иветта прищурилась и бросила взгляд на нижние строчки.

Искренне твой, Сэмюэль С. Апфилд IV

– Господи… – От столкновения противоречивых чувств закружилась голова. – Это от моего мужа.

Лицо мистера Стромлера просветлело.

Держа письмо дрожащими пальцами, Иветта побежала глазами по строчкам.

16, 17 или, может быть, 18 августа 1902 года

Дорогая Иветта,

Я буду краток.

У меня сломана челюсть, так что общаться я вынужден только письменно. Работы много, и это письмо я пишу в коротких перерывах, необходимых в моем ослабленном состоянии для восстановления сил. (Жаль, что нет времени изложить все это каллиграфическим почерком, которым ты так восхищаешься.)

Сейчас я раскапываю завал в камеру, где находишься ты с Натаниэлем Стромлером.

Как ты, должно быть, понимаешь, большая часть твоей семьи погибла, включая жившего в доме твоего отца негра, а также индейца. Местонахождение злобного стрелка неизвестно, но мне сообщили, что он сильно изуродован – так, что страшно сказать. Брент выжил, но ранен и находится под моей опекой. Пролежав без сознания…

Тьма напала на огонь, и кончик спички превратился в крохотный красный уголек.

– Можно зажечь другую? – спросила Иветта. – Я не закончила.

Огненный жук прыгнул сквозь тьму и сделался сияющей янтарной слезой.

Пролежав без сознания день или два, он дополз до моей резиденции, которой служил стоявший в фургоне сундук, освободил меня и лишился чувств.