Духи и сигареты - [10]

Кристина замерла, крепко сжала кулек обеими руками и резко отвернулась от окна.

— Бросай, — прошептал Алесандр.

— Это от нее?

— Да. Бросай, я сказал.

Когда кулек опустел, Кристина аккуратно сложила его и опустила в карман. Она перевела взгляд с окна на Алесандра. Тот лежал с закрытыми глазами, и лицо его было мокрым от слез.

— Ты в порядке? Может, правда, лучше позвать врача?

Алесандр открыл глаза, посмотрел на Кристину и рассмеялся.

— Ты действительно дрессировщица?

Он снова расхохотался, и теперь уже на глазах его выступили слезы смеха. Кристина взяла зонт.

— Да. А почему ты смеешься?

— Могу себе представить, как ты входишь в клетки к тиграм и львам! В тебе, наверное, одни кости, и распробовать-то даже нечего!

Он снова рассмеялся, сжимая ладонями одеяло.

— Остроумно. Только я не вхожу в клетки ни к тиграм, ни ко львам.

— Да? А кого ж ты тренируешь, то есть дрессируешь?

— Лошадей.

— Зачем? Мне говорили, это умные животные.

— С ними тоже надо уметь обращаться. Когда я училась в институте, то играла в одном театре наездницу, потом в цирке делала номера с лошадьми, теперь работаю на конюшне инструктором и дрессировщицей. Среди лошадей порой попадаются дикие особи.

— Интересно. — Алесандр вытер влажное от слез лицо. — Ну, иди, дрессируй.

— Поправляйся. — Кристина вышла, бесшумно закрыв за собой дверь.

Алесандр вообразил, как она скачет на дикой лошади по цирковой арене, потом представил, как на той же лошади по лавандовому полю скачет…

Он приподнялся и посмотрел в окно, которое выходило не во двор, а на улицу. И хорошо. Можно было наблюдать не больных в пижамах и врачей в белых халатах, а обычных прохожих, машины, витрины магазинов. Вот вышла Кристина, остановилась, что-то подняла с земли, еще что-то… Алесандру показалось, что она собирает орехи, которые сама же несколько минут назад выкинула в окно. Он рассмеялся. Но вот Кристина подняла еще несколько орехов. Затем она достала из кармана кулек, развернула его и сложила туда собранные ядрышки… Что за бред! Не есть же она их собирается, в самом деле!

Алесандр отвернулся от окна и лег поудобнее. До чего же все-таки банальны люди. До чего же банальны…

* * *

Валера подошел к Кристине после ужина.

— Ну как, принесла? — шепотом спросил он.

— Что принесла?

— Фотографию, что!

— А, фотографию. Да, конечно.

— Давай.

— Сейчас. — Кристина взяла сумочку и открыла ее.

— Валера, подойди на минутку, — раздался голос отца.

— Ну, быстрей.

— Не торопись, успеешь. — Кристина никак не могла расстегнуть молнию среднего кармашка.

— Валера!

— Да щас, пап!

— Сына, на минутку!

Валера выбежал из комнаты, и как раз в этот момент Кристина коснулась фотографии, достала ее и поняла, что не отдаст эту карточку. Никому. Ни за что. Никогда.

С фотографии на девушку смотрела голубоглазая женщина. Она улыбалась — следы кофе и сигарет на зубах. Такая странная, такая далекая, такая чужая, но вместе с тем такая родная. Жанна.

Нет, что это? Что все это значит? Кристина никогда не…

— Ну, давай. — Валера стоял совсем рядом.

— А-а… слушай, ты извини, я, оказывается, забыла. — Кристина опустила фотографию обратно в кармашек и резко застегнула молнию.

— Что значит «забыла»?

— Ну, я была уверена, что захватила с собой фотографию, а на самом деле в сумочке ее не оказалось. Выходит, я всего лишь подумала, что надо взять, но не взяла. Извини, правда.

— Ты плохо смотрела, дай я. — Рука Валеры уже коснулась сумки.

— Э, куда! Тот факт, что ты мой брат, еще не дает тебе права рыться в моих вещах. — Кристина придвинула сумочку ближе к себе. — И вообще, с чего вдруг такая страсть к фотографии тетки, которую ты видел раз в жизни? Если она угостила тебя конфеткой, это еще ничего не значит, запомни, малыш.

Валера стиснул кулаки и выбежал из комнаты, громко хлопнув дверью.

Кристина погасила свет, села в кресло и зажгла ночник. На столе лежала сумочка, а в ней — бесценное сокровище. Теперь девушка никому его не отдаст.

Право, все это глупости. Какая-то Жанна… Во-первых, она женщина, а Кристина никогда не замечала за собой греховной страсти к представительницам своего пола. Как и к мужчинам, впрочем, тоже…

Девушка попыталась вспомнить хотя бы один красивый роман, случившийся в ее жизни. Но в это время из соседней комнаты послышался звук разбитой чашки и женский крик. Как обычно: мама закатила папе истерику. Повод, наверное, все тот же: ей не хватает денег на салоны красоты и новый гардероб, а папа в полетах наверняка не отказывает себе в развлечениях с другими женщинами. Старая пластинка. Кристина терпеть не могла этих извечных ссор и всегда их боялась, так как вечно попадала под раздачу. Но сегодня Кристине не до ссор. Сегодня она счастлива, ведь в ее жизни появился человек, которого она будет ждать — ждать столько, сколько нужно, — которого она любит, о котором думает…

Кристина взяла сумочку, погасила ночник и вышла из комнаты. Родители ругались в спальне, брат на кухне трепался по телефону. Кристина надела туфли, вышла на лестничную площадку. Спустилась по лестнице, вышла из подъезда на улицу. На этой серой улице с дурацким названием, в этом сером московском районе, на этой серой ветке метро, в этом сером доме она провела все свои школьные годы, период подросткового взросления — то время, когда девчонки обсуждают между собой мальчишек, воруют у мам косметику и прогуливают уроки. Но Кристину все это не интересовало. Она всегда скучала в кругу своих ровесниц, поэтому, наверное, не было у нее в школе настоящих подруг. И мальчики ее тоже не интересовали. Она прилежно училась в школе, занимала первые места на спортивных олимпиадах и все свободное время проводила на конюшне. Когда родители перестали платить за уроки верховой езды, она начала сама копить деньги и тратить их только на занятия верховой ездой. В своих мечтах Кристина воображала себя летящей по цирковой арене на белой лошади, которая во всем повинуется ей. А еще девушка часто представляла себе, как выигрывает скачки. Поэтому она так обрадовалась, когда ее не приняли в финансовую академию, которую навязывала ей мама. Кристина не поступила в цирковое училище в Москве, зато ей удалось это сделать в Питере — там конкурс был меньше. Кристина мечтала стать дрессировщицей. Но вовсе не потому, что ей нравилось подчинять себе живые существа, требовать от них повиновения. Для нее важнее всего было суметь наладить искреннее общение и найти взаимопонимание с этими милыми, очаровательными, добрыми животными.