Духи дельты Нигера. Реальная история похищения - [5]

Глава 4 Данте

Проснувшись на следующий день, мы снова убедились, что кошмар не рассеялся и мы по-прежнему в плену неизвестно где. Наш новый охранник оказался довольно разговорчив. Подсушенный мускулистый парень лет 25, невысокий, открыл дверь нараспашку и пристроился на табурете прямо в проходе. Окинув нас взглядом, он сказал:

– Меня Данте зовут. Я фильмы про русскую мафию смотрел, и мне понравилось это имя (для меня до сих пор остается загадкой, что за фильм он имел в виду). Мы – боевики, – гордо произнес он и снова окинул нас внимательным взглядом, как будто мы собирались это оспорить.

Я сел на край матраца, радостно предвкушая, что у меня появляется шанс поведать заблудшей душе, что произошла чудовищная ошибка! Осторожно, мягким голосом я произнес:

– Но мы не разворовываем нигерийские недра. Напротив, мы дали работу практически двум тысячам местных жителей. В Икот-Абаси все племена получили контракты на заводе. Мы дали свет в дома, построили школы и теперь принимаем людей в больнице. Мы развиваем спорт для молодежи. Почему нас захватили? Мы же не нефтяники и не газовики!

Ответ Данте меня отрезвил и вернул на землю:

– Не важно, что вы не нефтяники! Нам нужны деньги.

«Ладно, зайдем с другой стороны», – подумал я.

– К нам на завод приезжал лидер молодежи Иджо…

– Да чхать мы хотели на этих продажных предателей! – вдруг взорвался Данте, не дав мне договорить. – И эти, и другие – все только и знают, как бы денег урвать!

В воздухе повисла тишина, нарушаемая лишь далеким разговором. Мы молчали, чтобы не спровоцировать его гнев, а он сидел, уставившись в пол, будто в ступор впал.

Помолчав, он повторил снова, уже спокойно:

– Политика нас не интересует. Нам главное, чтобы за вас заплатили деньги.

Информация была полезная, но абсолютно не обнадеживающая. С одной стороны – хорошо, что не будет требований, которые невозможно выполнить. Попроси они, к примеру, освободить всех братьев из тюрем Нигерии, – не знаю даже, сколько времени бы ушло на переговоры с правительством и каков был бы результат. С другой стороны, наши жизни в очень серьезной опасности. Будут деньги – будет интерес нас менять, не будет денег – держать нас в живых не станут.

– Я не люблю Россию, – помолчав, произнес Данте. – Вашими «калашниковыми» людей убивают по всему миру. – Он выразительно похлопал по своему автомату. – Русский «калаш» – хороший автомат.

На русский его автомат никак не походил. Разболтанный механизм, характерные заклепки на ствольной коробке и сложенный неотъемный штык под стволом говорили о том, что это «китаец». Отдельную гордость владельца представляли пять смотанных скотчем рожков с патронами. С таким особо не побегаешь. Явное украшательство и показатель «крутости».

Я не удержался от того, чтобы не обрадовать нашего сторожа:

– Мне кажется, у тебя не русский автомат. Скорее всего, китайский. Там напротив предохранителя, наверное, две латинские буквы – L и D, да?

Данте положил автомат на колени и стал его рассматривать. Так оно и было. Пробормотав себе под нос какое-то невнятное ругательство, Данте потерял интерес к светской беседе и вышел, закрыв на щеколду дверь.

…Шел второй день нашего плена, а никто даже и не пытался установить связь с нашей компанией и потребовать за нас выкуп. Похоже, нас держали на карантине. Ожидали обратной связи или отголосков нашего похищения.

Относились к нам спокойно, без злобы. Даже привезли жареную курицу с рисом, еще горячую. Из этого я сделал вывод, что источник пищи находился не очень далеко. Я сохранил полиэтиленовый пакет от той курицы, на котором было написано название кафе в Порт-Харкорте – «Килиманджаро». Это была важная деталь, которая при должной оперативной обработке могла бы вывести на след похитителей или хотя бы помогла определить приблизительный радиус поиска. Только кому она могла пригодиться? Искал ли нас вообще кто-то?

ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ СЕБЕ РЕКЛАМНУЮ НАДПИСЬ: «ЭКСТРЕМАЛЬНЫЕ ТУРЫ НА ОСТРОВА. МЫ ДОМЧИМ ВАС НА ЛОДКЕ С ВЕТЕРКОМ. ПРОЖИВАНИЕ В КОМФОРТАБЕЛЬНОЙ ПАЛАТКЕ В ДЕЛЬТЕ НИГЕРА ЗА СЧЕТ РАБОТОДАТЕЛЯ».

Похоже, в лагере нас прятали от других обитателей. Сложилось впечатление, что мы находимся в рыбацкой деревушке и на ее окраине стоит несколько хибар боевиков, включая и нашу.

Каждый раз, когда кого-то из нас выводили «по нужде», дверь палатки распахивали, чтобы прикрыть ею обзор со стороны деревушки, и кто-то из наших охранников обязательно стоял и смотрел в ту сторону. Дверь оставалась открытой до тех пор, пока нас не возвращали обратно. Все это время рядом находился один из охранников. Прямо за нашей хибарой стояла еще одна сдвоенная хижина и перпендикулярно ей стена – скорее всего, такой же хибары. Заметить нас здесь со стороны было вообще невозможно. В этом импровизированном дворе стоял стол, за которым постоянно сидел кто-нибудь из боевиков.

Выводили нас по протоптанной тропке метров на двадцать от лагеря. Ничего разглядеть вокруг было невозможно – только заросли и вода. Были слышны только лодки, снующие по реке.

С нами в деревушке постоянно находилась охрана. Сколько их было, мы не знали, но их болтовню слышали все время. К вечеру голоса становились громче, слышались ругань, истерические вопли и возгласы безудержного веселья. Было ощущение, что наша охрана укуривается или напивается. Впрочем, к тому, кто сидел у нашей хибары, это не относилось.