Дух времени - [4]
— Мне жаль, но вы с ним уже не работаете. Сегодня ночью он скончался, соседке показалось, что она услышала шум, после чего позвонила нам.
— Его убили? — прошептала я, а перед моими глазами встало безупречное в своей красоте лицо одного из шести.
— Госпожа Бёрн, ваш друг был немолод. Видимо, почувствовав себя плохо, он поднялся, но не успел дойти до телефона и упал. Это соседка и слышала. Медики подозревают сердечный приступ, но после вскрытия смогут сказать точнее.
— Вскрытия? — эхом повторила я, не веря собственным ушам. Да как же такое возможно? Только вчера мы собирались провести весь день за работой, прерываясь на поедание вкуснейших булочек господина Тоффи, а теперь я узнаю, что он ни с того ни с сего просто умер? Это просто невозможно, какая-то ошибка. Разумеется, это убийство.
— Да, госпожа Бёрн, вскрытия.
Я сглотнула и присела на деревянную лавочку, на которой Генри обычно шнуровал свои старые истертые ботинки. Я не могла поверить, что человек, вокруг которого крутилась вся моя жизнь, который стал огромной ее частью, просто исчез, испарился. Он был точно осью стрелок часов, а я — та самая суетливая, секундная, которая сорвалась, и ныне бесполезна.
Может быть, если бы мне дали взглянуть на тело, я бы не стала настаивать на расследовании и всем прочем, я бы увидела его спокойное лицо и поверила, что смерть действительно забрала часового мастера, отобрав у него волшебную власть над временем, но увидеть лицо Генри мне не позволили, никто даже не подумал предложить мне проститься, и для меня он навечно остался чудаковатым стариком-энтузиастом с самым крепким здоровьем в мире и полными карманами шестеренок.
Разве могла я подумать, что от полного одиночества меня спасал не дождь, а он, Генри. Если бы не мастер, я бы, наверное, просто не выжила. Ни денег, ни крыши, ни работы, ни имени. И единственное, что я вообще могла сделать для него в сложившейся ситуации — потребовать справедливости в том виде, какой был доступен моему пониманию. Мое спокойствие было нарушено, и я попыталась обрести его единственным способом, который придумала.
— Он не мог умереть, это убийство, — возразила я. — Генри даже не болел! Никогда!
— Сожалею, но господин Олридж умер именно от инфаркта. Здесь нет загадки.
Олридж? Так вот какая у него фамилия? Все его знали только как часового мастера Генри, вопрос о фамилии не вставал ни разу. Какой позор, ведь я не знала даже этого! Он был Генри, а я была Олли, и все остальное, казалось, не имело значения. Но вот меня выбросило из уютного славного изолированного мирка прямо в эпицентр суровой реальности, где имели значения имена, статусы и условности, которые ранее казались такими далекими и ненужными…
— У него вчера был странный посетитель, и он попросил меня уйти, бросив уборку. Опасался. Я думаю, вы ошибаетесь, Генри всегда боялся этого человека. Вам бы стоило его проверить.
— Никаких следов насилия на теле не обнаружено. Он ни с кем не боролся. Нет причин полагать, что смерть наступила не в силу естественных причин.
Теле. Единственный человек, который обо мне заботился, для которого я что-то значила, именуется теперь просто телом!
— Он не тело! Его зовут Генри! — огрызнулась я.
— Простите, — несколько смутился молодой сержант.
В этот момент двое мужчин подняли носилки, и…
— Куда вы его уносите?
— На экспертизу. А потом передадим тело родственникам, — бесстрастно ответил один из полицейских.
— Его зовут Генри! Его. Зовут. Генри!
— Его звали Генри, — бесстрастно поправили меня и двинулись дальше.
А я стояла и смотрела вслед людям, вот так запросто уносившим моего друга.
— Нет, сержант Свелт, давайте я опишу вам человека, который приходил, расскажу что-нибудь, вы можете считать иначе, но проверить обязаны.
Он некоторое время смотрел на меня и колебался, но, видимо, понял, что просто так я не уйду, и сдался. Ну не мог Генри просто взять и умереть, я сердцем чувствовала!
— Хорошо, госпожа Бёрн. Вы знаете имя этого мужчины?
— Н-нет…
Он нахмурился и явно подавил раздражение.
— Он богат, с черными волосами и глазами цвета нефрита.
— Главами цвета нефрита? — переспросил сержант, явно сомневаясь в моем здравомыслии.
Не верил. И тем более не поверит, когда прочтет досье на девушку, загадочным образом потерявшую память.
— Просто он очень интересный мужчина. Интересный и… холодный. Ужасающе равнодушный.
— Ужасающе равнодушный. Госпожа Бёрн, вы понимаете, что ориентируясь на такие субъективные показания, я никогда никого не найду?
— Я просто хотела объяснить, почему так поэтично отозвалась о его глазах…
— А, понятно, — сухо сказал сержант и начал что-то писать в крошечной записной книжке.
Я прекрасно понимала, что в сложившихся обстоятельствах он отнесся ко мне очень даже благожелательно, но этого было недостаточно, он должен был мне верить.
— Он приходил к Генри и раньше, но тот запрещал мне расспрашивать о клиентах ему подобных.
— То есть он был еще и не один?
— Вчера он был один.
Сержант раздраженно мотнул головой.
— Мог ли кто-то еще видеть этого человека? Может, у господина Олриджа был какой-то журнал, где он вел записи о клиентах?
— О записях мне ничего не известно, но наблюдать странного человека мог господин Тоффи. Он владелец булочной напротив.
То, как нас классифицируют мужчины, очень похоже на кастовое деление с четко обозначенными границами. Это совершенно особенный род иерархии, доступный только мужскому пониманию. Сначала для них существует только мама, если повезет, сестры… но с возрастом все усложняется до невозможности. Есть подруги, есть жены, есть любовницы. Есть любовницы на ночь, а есть любовницы по призванию. Когда он сказал, что я отношусь к самой редкой категории, он имел ввиду последнюю, но тогда я этого понять не могла. Думаю, он тоже.
Все началось банально: опрометчивая молоденькая студентка и не простивший ей оплошности ректор. Продолжилось не менее заурядно: студентка оказалась амбициозной, а ректор к этому качеству благоволил. И даже результат этой истории нельзя назвать неожиданным: скандальный разрыв с криками, истериками, перелетом за тысячи миль и клятвами избегать друг друга до конца своих дней… Если, конечно, не рассматривать вариант, где спустя два с лишним года я стою в офисе полковника военно-воздушных сил США, который сообщает мне что кто-то, а, скорее всего, мой бывший драгоценный ректор, хакнул Пентагон, и найти виновного, наряду с уликами, должна с какой-то стати именно я…
Всего несколько часов назад я была уважаемым ученым, а теперь волей случая оказалась соучастницей, которая летит на другой конец мира, чтобы спрятаться там от властей США. А еще я собираюсь работать на одного из самых опасных людей планеты, который по совместительству гадкий, жестокий, самовлюбленный кретин. И мой экс… Кстати, я выхожу замуж! Пфф, ну конечно не за него!
Она оставила в прошлом не только ненавистное общежитие, но и любимого человека. И снова не на кого рассчитывать, кроме себя. Кто бы мог подумать, что такое положение закончится браком с человеком, не подходящим ей ни в чем, кроме одного: он тоже борец-одиночка.
Моя жизнь — живое доказательство, что если тебе могут сказать гадость, они это сделают, если над тобой обладают властью — обязательно начнут шантажировать. И никому нет никакого дела то того, что ты хочешь, какие у тебя жизненные ценности. Никому!
«Город был щедр к своим жителям, внимателен и заботлив, давал все жизненно необходимое: еду, очищенную воду, одежду, жилище. Да, без излишеств, но нигде, кроме Города, и этого достать было невозможно. Город укрывал от враждебного мира. Снаружи бесновалась природа, впадала в буйство, наступала со всех сторон, стремилась напасть, сожрать, поглотить — отомстить всеми способами ненавистному Царю-тирану за тысячелетия насилия. В Городе царил порядок. Природа по-прежнему подчинялась человеку: растительность — в строго отведенных местах; животные обязаны людям жизнью и ей же расплачиваются за свое существование — человек питает их и питается ими, а не наоборот».
«…Сестра, и без того не отличавшаяся весёлым нравом, стала ещё серьёзнее, чем обычно. — Я решила, что проще будет обо всём рассказать сначала тебе, а потом маме с папой. В общем, у меня скоро будет ребёнок. Да. Я давно на это решилась, и всё уже, так сказать, сделано».
«— Сколько тебе осталось, друг? — Гримаски задал привычный вопрос, прекрасно зная на него ответ… — Семнадцать лет, пять месяцев и восемь дней, — выпалил сисад, ни на минуту не отвлекаясь от датчиков базы данных. — Сущие пустяки. Гримаски для попадания на Красную Тару требовалось намного больше. Его статус не позволял быстро набрать необходимые кредиты. Безусловно, Полиморф помогал их заработать, и новые выращенные способности сократили время ожидания с восьмидесяти до пятидесяти лет, но всё равно: разлука с Невери неизбежна».
«— Я вернусь обратно здоровым? — осторожно спросил Герман… — Безусловно! У нас большой процент полного выздоровления, и другие центры коррекции берут наши методы на вооружение. Вы пройдете несколько сеансов электрической стимуляции мозга, а также специальные курсы гормональной и психологической терапии. Все самые последние достижения науки служат у нас во благо Селекции!».
От автора: "Я решил написать для подростков и юношества пособие по правильному мышлению — по логике. При этом решил вообще не пользоваться теми древними учебниками, положения из которых заставляли детей заучивать до 50-х годов прошлого века под видом того, что их учат типа «правильно мыслить». Так вот, я считаю необходимым дать этим молодым людям не наукообразную заумь, а те практические особенности того, как их обманывают, и те практические приёмы правильного мышления, которые считаю действительно важными.
Почему нас так волнует Марс? Почему мы с таким жадным любопытством воспринимаем любую новость об этой планете. Может, потому, что мы сами оттуда? Есть ли жизнь на Марсе? Наверное – нет. Существуют ли марсиане? Да. Это мы с вами. Мы – потомки тех, кто когда-то улетел с этой красной планеты, чтобы сохранить человеческую цивилизацию. Как это происходило, написано в этой книге.Все герои и события, описанные в книге – вымышленные. Любые совпадения являются случайными.