Дух времени - [13]
И словно в подтверждение его слов, снаружи раздался раскат грома. Громкий, яростный, совсем близкий. Мы с Кевином аж подпрыгнули.
— Олли, это они, — прошептал мужчина.
— Я… я не знаю, что делать.
— Это часы, верно? Ты взяла их часы?
— Да.
— Почему ты не отдаешь их?
— Может быть, потому что тогда они найдут другого духа времени и будут его использовать и запугивать, а когда придет время, однажды вечером нагрянут и убьют!
Кевин устало поднялся, потер глаза пальцами и уселся в мое кресло-качалку. Некоторое время мы сидели в мрачной задумчивости. Гром сотрясал все здание, шум дождя перекрывал треск шестеренок. Я сварила какао, передала Кевину кружку, а сама закуталась в плед и залезла с ногами на кровать. Но было неуютно, начинающие подсыхать волосы свисали слипшимися прядями, а Кевин нервно крутил в руках ключик от башни.
— Хорошо, Олли, хорошо, ты победила, — наконец сказал он и вскочил на ноги. — Мы уедем из Праги. И оставим здесь часы, в этой башне, куда шестеро не смогут проникнуть. Ты согласна?
— Мы уедем… с тобой? — Я не могла поверить собственным ушам. Это было просто невероятно.
— Однажды они смирятся и не станут искать нас, Олли.
— А ты в этом уверен? Зачем тебе это?
— Я… я просто не хочу оставлять тебя здесь. Я не могу так поступить, — словно признаваясь в чем-то сокровенном, прошептал он, испытующе глядя на меня.
И я встала с кровати, преодолела разделявшее нас расстояние и обвила руками его шею.
— Олли… — прохрипел он и медленно, осторожно коснулся моих губ своими.
В этот момент на улице снова раздался жуткий раскат грома, но на этот раз он нас не напугал, а подстегнул. Поцелуй стал более глубоким, страстным, полным неведомого электричества. На шершавом языке Кевина я почувствовала горьковато-сладкий привкус какао. Он обжигал и возбуждал. Мои пальцы вычерчивали на спрятанной под рубашкой коже Кевина узоры, не менее загадочные и важные, нежели символы на часах с золотыми стрелками. И поначалу я считала удары шестеренок, пытаясь измерить время жизни нашей страсти в секундах, но вскоре жаркая гроза, зародившаяся внутри часовой башенки, сбила меня с ног и обесценила все, кроме прикосновений рук и губ Кевина.
Брошенный на пол клетчатый плед, трение кожи о кожу, боль в оцарапанных о тротуар ладонях, полузабытая, в чем-то даже желанная, пальцы в мокрых волосах и резонирующее биение сердец. Два совершенно разных человека, едва знакомых, объединенных взаимным любопытством. Близость, которая может дарить миры и их же может отнимать.
На его коже дождь оставил свой вкус и аромат, который проникал в меня с каждым вдохом, каждым касанием губ. Я впитывала его, отнимала, исцеляла от серости и будничности дождей и туманов, от страхов и сожалений. Заставляла забыть обо всех бедах и неурядицах прошедших дней и рисовала в мрачном невеселом небе радугу. Дарила и отдавала, не жалея ни себя, ни его, вынуждая брать все без остатка.
И он брал, каждым порывистым движением, каждой жадной лаской и оставленной на моем теле меткой. Я не могла оторваться от его жесткого тела, нового, иного, неизведанного. И хотя понятия не имела, которая по счету эта близость в моей жизни, страх, несколько раз мелькнувший на задворках сознания, ни разу не выплыл на поверхность, не стал потворствовать собственному эгоизму и подчинять себе момент счастья двух людей, в котором ему не было места.
И, словно сопротивляясь правильности происходящего, мир над нашими головами трещал и раскалывался раз за разом, обнажая белые изнанки молний и снова затягивая разрывы тонкими, дрожащими в страхе, паутинами туч. И только соединяющимся шестеренкам над нашими головами не было дела ни до чего. Они и без нас знали правду о том, что одиночество бесполезно. Пусть сложно и трудно, со скрипом и массой усилий, но сообща они умудрялись размеренно катить вперед время. И звонким боем награждали себя за каждый час работы, не обращая внимания ни на разъярившуюся природу, ни на людей, нашедших под их сенью укрытие и друг друга.
Когда я проснулась следующим утром, прошедшие дни словно стерлись с ткани бытия. Исчезли и дождь, и туман, и Кевин. Последнему обстоятельству я очень удивилась. Даже встревожилась.
Выходить из башенки было страшно, но снаружи новых сюрпризов не обнаружилось, и потому я бодрым шагом направилась к мастерской. Воды на дорогах было все еще в избытке, но ее хотя бы больше не прибывало. Все, казалось, вернулось на круги своя. Только где же все-таки был Кевин? Втайне я надеялась, что он снова готовит для меня завтрак у господина Тоффи.
Дверь в мастерскую была не заперта, и я обрадовалась, но когда переступила порог так и замерла.
— Генри? — прошептала я, не веря своим глазам. Передо мной стоял ну точно он, осанка, фигура и жесты — все до боли знакомо. Вот только когда гость обернулся, я поняла, что передо мной не старик.
Это был мужчина, пожилой, чуть помладше мастера, такой же высокий, худой. И по его щекам струились слезы.
— Простите, пожалуйста, мое вторжение, но я Томас — сын Генри, — сказал он, хотя это и было лишним. Они были почти копиями друг друга! И я бросилась прочь из мастерской, побежала к господину Тоффи, влетела в булочную.
Моя жизнь — живое доказательство, что если тебе могут сказать гадость, они это сделают, если над тобой обладают властью — обязательно начнут шантажировать. И никому нет никакого дела то того, что ты хочешь, какие у тебя жизненные ценности. Никому!
Все началось банально: опрометчивая молоденькая студентка и не простивший ей оплошности ректор. Продолжилось не менее заурядно: студентка оказалась амбициозной, а ректор к этому качеству благоволил. И даже результат этой истории нельзя назвать неожиданным: скандальный разрыв с криками, истериками, перелетом за тысячи миль и клятвами избегать друг друга до конца своих дней… Если, конечно, не рассматривать вариант, где спустя два с лишним года я стою в офисе полковника военно-воздушных сил США, который сообщает мне что кто-то, а, скорее всего, мой бывший драгоценный ректор, хакнул Пентагон, и найти виновного, наряду с уликами, должна с какой-то стати именно я…
То, как нас классифицируют мужчины, очень похоже на кастовое деление с четко обозначенными границами. Это совершенно особенный род иерархии, доступный только мужскому пониманию. Сначала для них существует только мама, если повезет, сестры… но с возрастом все усложняется до невозможности. Есть подруги, есть жены, есть любовницы. Есть любовницы на ночь, а есть любовницы по призванию. Когда он сказал, что я отношусь к самой редкой категории, он имел ввиду последнюю, но тогда я этого понять не могла. Думаю, он тоже.
Она оставила в прошлом не только ненавистное общежитие, но и любимого человека. И снова не на кого рассчитывать, кроме себя. Кто бы мог подумать, что такое положение закончится браком с человеком, не подходящим ей ни в чем, кроме одного: он тоже борец-одиночка.
Всего несколько часов назад я была уважаемым ученым, а теперь волей случая оказалась соучастницей, которая летит на другой конец мира, чтобы спрятаться там от властей США. А еще я собираюсь работать на одного из самых опасных людей планеты, который по совместительству гадкий, жестокий, самовлюбленный кретин. И мой экс… Кстати, я выхожу замуж! Пфф, ну конечно не за него!
Любовная лирика всегда очень личный предмет. Трудно найти человека, который не испытывал бы подобные чувства внутри души, только не мог выразить словами то, что доступно поэту. Любовная лирика близка тому, кто сам погружен в негу нежности и буйство неистовых желаний.Любовная лирика в книге – это многогранная поэзия, где царствуют чудесные мгновенья, таинственный покой, томительный обман, очарование неземных чувств.Где бьются волны неземных чувств, сладостных молитв, возвышенных страстей – «всё то, что так и гибельно, и мило».
Руководство для выживальщиков от автора «оптимистичных (пост)апокалипсисов» от археопрограммирования — «Пламени над бездной», «Витлинга» и «Детей небес».Обычно произведения в жанре пост-апа эксплуатируют клишированный набор представлений о немедленном упадке человеческой цивилизации и ее откате в варварство планетного или галактического масштаба. На самом деле для любой сколько-нибудь развитой цивилизации потеря всего багажа накопленных знаний крайне маловероятна, как только достигается стадия повсеместной информатизации.
Рассказ описывает настоящее время. Главный герой повествования, одинокий парень, каких в нашем мире много. Можно сказать, что он самый обычный персонаж. Но! В один из дней он знакомится с женщиной, при обстоятельствах, которые по началу, можно было назвать «вольностью от скуки». Буквально за короткое время он влюбляется, и в тот же вечер, по своей рассеянности из за чувств нахлынувших на него, прощается с героиней, не узнав номера ее телефона. Существует ли любовь с первого взгляда, или это всего лишь «химия»? Сможет ли главный герой снова встретить девушку, которую так глупо потерял в тот вечер?
В книге собраны разнохарактерные стихи и песни Артура Арапова, написанные в конце XX и начале XXI вв. Многие представленные в сборнике песни неоднократно исполнялись со сцены, также их можно послушать в Интернете.
Когда вы смотрите на море, вы видите поверхность, а не глубину.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.