Дуга большого круга - [23]
— Родина в опасности. Это главное. А что касается насилия над личностью, то вы его терпите и еще как терпите. Скажите лучше, отчего не открывают второй фронт?
— Но все-таки! Неужели то, что писали наши газеты до войны о Советской России, было ложью? Какая-то доля правды есть? Ну хорошо, не сердитесь. Почему не открывают второй фронт? Откровенно — не знаю.
— Вот видите, как многого вы не знаете, хотя и кончили колледж с отличием. Ладно, Патрик, не будем говорить о политике, не то поссоримся. Одно совершенно ясно. Надо разгромить Гитлера, и как можно скорее.
— Согласен. Что же касается политики, то ну ее к черту. Она меня совсем не интересует.
Роман засмеялся.
— Очень уж вы, американцы, не любите политики и всего с нею связанного, а жаль. Без нее трудно правильно оценивать события.
— А вы, кстати, здорово научились говорить по-английски. Акцент еще сильный, ошибки делаете, но говорите почти свободно.
— Трачу много времени на ученье. Нужно, иначе трудно работать.
— Ну что? Пойдем в клуб?
— Нет. У меня какое-то паршивое настроение. Знаете, бывает так без причины.
— Вот это уже скверно, капитан. Читайте советы адмирала Джервиса. Там есть и хорошие. Помните? «Командир должен быть всегда примером для подчиненных, и если он вял, мрачен, расхлябан, и команда будет такая же». Вы не должны позволять себе иметь плохое настроение. Примите сейчас американскую формулу: «Улыбайтесь!» — О’Конор оскалил зубы в улыбке. — Все будут думать, что у вас прекрасное настроение. И еще способ. Выпейте как следует.
— Не хочу. Пойду к себе. Почитаю еще правила плавания в конвоях, приказы и тогда, наверное, скоро засну. Скучная материя. Заходите, Пат. Я всегда рад вам.
— Спасибо. Завтра матч «Гурзуф» — «Оушен Войс». Придете смотреть?
— Наверное. До свидания.
— Я не буду вас провожать. Хорошо?
По затемненной палубе Роман прошел к трапу, Матрос, одетый в теплую канадку и вязаный шлем, увидя его, козырнул, весело улыбнулся.
— Добрый вечер, мистер кэптен. С вашего разрешения, мы придем на «Гурзуф» смотреть кино, Парни нас пригласили.
Роман кивнул головой.
— Ладно, приходите.
На палубе «Гурзуфа» было пустынно, тихо и темно. Иллюминаторы наглухо закрыты щитами затемнения. Романа встретил рулевой с повязкой вахтенного на рукаве.
— Скоро пойдем? — с надеждой спросил он, заглядывая в глаза капитану.
— Не знаю, Фокин. Надоело стоять?
Капитан поднялся к себе в каюту. Не успел снять плащ, в дверь постучали. Вошел помполит Снетков.
— Ты что хотел, Андрей Федорович? — спросил Роман, когда помполит уселся в кресло.
— Новостей хотел.
Роман развел руками.
— Понятно. Потом, тут тебя исландки ждут.
— Женщины? — удивился Роман.
— Три.
— Зачем они пришли?
— Узнаешь. Они кинофильм посмотрят, а потом к тебе зайдут. Не бойся…
— Все шутишь, Андрей, а мне, знаешь, тошно. Какое-то тяжелое чувство. Я все ищу причину. Вроде бы из-за того, что мы ничего не делаем. Стоим, в футбол играем, белый хлеб жуем… Два месяца…
— Верно. Но ведь тут обкома нет. Собрались и пошли жаловаться. Разговоры с нами вести не будут.
— Не будут.
— Ну вот видишь. Так не пойдешь вниз?
— Нет.
Помполит вышел, а Роман сел к столу.
Женщины пришли со Снетковым. Одна пожилая и две молодые розовощекие девушки, в брючках и ярких свитерах. В руках они держали большие пакеты.
Роман пригласил всех сесть.
— Господин капитан, — сказала пожилая, — мы хотели просить вас передать эти вещи, — она показала на пакет, — вашим солдатам, которые воюют на севере. Им, наверное, холодно. Здесь хорошие вещи. Часть мы вязали сами, а часть купили. Свитера, перчатки, белье. Передайте от исландских женщин…
Девушки улыбались и согласно кивали головами.
Что-то дрогнуло в сердце у Романа, когда он посмотрел в грустные серые глаза исландки. «Мать», — решил он и спросил:
— У вас кто-нибудь в армии?
— Сын. Единственный. Он служит во флоте. А эти девочки — мои соседки, Они помогали мне. Собирали вещи. Меня зовут Хельге Торнгрим. Не обижайтесь, господин капитан. Подарки от чистого сердца.
— Спасибо, миссис Торнгрим, — поблагодарил Роман, — я все передам.
— Мы понимаем, что наши вещи не решат исхода войны, но пусть хоть нескольким солдатам будет теплее и они вспомнят добрым словом исландок.
Женщины стали прощаться. Хельге Торнгрим протянула руку Роману.
— До свидания, господин капитан.
Неожиданно для себя Роман наклонился и поцеловал смуглую сухую руку. Женщина в смущении ее отдернула.
Через неделю суда, стоящие в Рейкьявике, получили приказ перебазироваться в Хваль-фиорд. Пустынный фиорд очень напомнил Роману бухту Баренцбурга на Шпицбергене, в которой он бывал до войны. Те же величественные и мрачные остроконечные горы вокруг, та же серая спокойная гладь моря. Теперь было ясно, что выход конвоя скоро. Суда стояли на якорях в готовности «номер один».
Из Хваль-фиорда конвой выскользнул неожиданно. Ночью прибыл катер с флагманского корабля, и офицер связи приказал сниматься согласно ордера. Конвой состоял из сорока судов разных национальностей. Шли двумя колоннами под прикрытием нескольких крейсеров, десятка эсминцев и корветов. В Северном море вошли в туман. Он оседал на палубе, надстройках и поручнях, сразу же превращаясь в холодные капли.
Роман о становлении характера молодого человека, связавшего свою жизнь с морем, о трудных испытаниях, выпавших на его долю в годы Великой Отечественной войны, когда главный герой вместе со своими товарищами оказался интернированным в одном из фашистских портов, о налаживании мирной жизни.
«Корабль идет дальше» — документальная автобиографическая повесть. Здесь нет вымысла — только события, фамилии, факты, сюда вошли также воспоминания автора о четырехлетнем пребывании в баварской тюрьме-лагере в 1941–1945.
«Голубой трансатлантической линией» называют маршрут плавания пассажирских судов между Европой и Канадой.Двенадцать сильнейших капиталистических судоходных компаний обслуживали эту линию. И вдруг в 1965 году неожиданно в Атлантике появился советский теплоход «Александр Пушкин». Все предрекали ему неудачу. «Не выдержит конкуренции», — говорили специалисты.Командовал судном молодой капитан Балтийского пароходства Арам Михайлович Оганов. К январю 1970 года семь судовладельцев сняли свои теплоходы с этой линии.
Клименченко бывал в разных странах, наблюдал чужую жизнь. Желая рассказать о новых впечатлениях, Ю. Клименченко в 1938 году начал писать. Он сотрудничал в журнале «Костер», часто посылая из-за границы свои корреспонденции.Начало Великой Отечественной войны застало судно, на котором плавал Юрий Клименченко, в немецком порту Штеттин. Четыре мучительных года провел моряк в фашистской тюрьме-лагере Вильцбург. Вернувшись на родину, он снова взялся за любимую работу на море, и вскоре опять в руку запросилось перо.В 1954 году вышла первая книга Клименченко — повесть «Истинный курс», а затем сборник рассказов «Открытое море», очерки «Балтика — Нева — Лена», «Неспущенный флаг», роман «Штурман дальнего плавания».
Французский писатель Анри де Монфрейд (1879–1974) начал свою карьеру как дипломат во французской миссии в Калькутте, потом некоторое время занимался коммерцией — торговал кожей и кофе. Однако всю жизнь его привлекали морские приключения, и в 32 года он окончательно оставляет государственную службу и отправляется во французскую колонию Джибути, где занимается добычей жемчуга. По совету известного французского писателя Жозефа Кесселя он написал свою первую повесть «Тайны Красного моря» — о ловцах жемчуга, которая с восторгом была принята читателями, а автор снискал себе славу «писателя-корсара».
Об одном из походов подводной лодки «Северянка» во время Великой Отечественной войны.
В этой, с позволения сказать, книге, рассказанной нам З. Травило, нет ничего особенного. Это не книга, а, скорее всего, бездарная запись баек и случаев, имевших место быть. Безусловно, наглость З. Травило в настойчивом предложении себя на рынок современной работорг…ой, литературы, не может не возмущать цивилизованного читателя, привыкшего к дамским детективам, дающим великолепную пищу для ума. Или писал бы, как все, эротические рассказы, все интереснее. А так ни тебе сюжета, ни слезы, одно самолюбование. Чего только отзывы (наверняка купил) стоят! Впрочем, автор и не скрывает, что задействовал связи и беззастенчивый блат для издания своих пустых россказней.
«…Я развернулся и спустился обратно в каюту. В самом появлении каперов особой угрозы я не видел, но осторожность соблюдать было все же нужно. «Октавиус» отошел от причала, и я уже через несколько минут, когда корабль вышел на рейд, пожалел о своем решении: судно начало сильно валять, и я понял, что морская болезнь – весьма заразная штука, однако деваться было уже некуда, и я принял этот нелегкий жребий. Через полчаса стало совсем невыносимо, и я забрался в гамак, чтобы хоть как-то унять эту беду. Судно бросило якорь, и Ситтон приказал зажечь стояночные огни.
Молодой Годфрей Рэйнер поступает мичманом на английский военный корвет, который отправляется на поиски испанского судна, грабящего купеческие корабли и торгующего невольниками. Погоня за пиратами оборачивается началом долгой одиссеи, в которой абордажные схватки и кораблекрушения сменяются робинзонадой, полной экзотики и опасных приключений.За 30 лет своей литературной деятельности английский писатель Уильям Генри Джайлз Кингстон (1814–1880) создал более сотни романов, действие которых происходит во всех уголках земного шара.