Дуга большого круга - [20]
— Давно плаваете? — спросил Роман, усаживая старпома перед собой, в первый день их знакомства.
— Я-то! Да, считай, что со дня рождения. Мать на корабле родила, — и, увидев недоумение в глазах Романа, улыбнувшись, сказал: — Отец плавал механиком на «пригородке», ну а мать ехала к врачу рожать. Пригрелась на котельных решетках, там тепло, да и не доехала… Какая-то пассажирка меня принимала.
— Потомственный моряк, значит?
— Да. Мы соломбальцы коренные. В Архангельске нас все знают. Я сначала на «пригородке» с отцом плавал, потом на буксирах в порту, ну и теперь в дальнем с десяток лет. Старпомом четыре года.
— Ну что ж, отлично. Будем готовиться к отходу.
— Есть готовиться, товарищ капитан.
В последующие дни Роман наблюдал, как немногословный и казавшийся флегматичным Мельников удивительно толково распоряжался на судне. Он с вечера давал боцману план на следующий день, умело составляя — что было очень важно — очередность работ. Иначе могли засосать повседневные мелочи, которых на каждом судне великое множество.
Он все умел, все мог показать своими руками — как сращивать стальные концы, как подготовить цементный раствор или раскроить шлюпочные паруса… А однажды, когда Роман был занят с представителем военного командования, в каюту постучал Мельников.
— Предлагают сейчас идти за бункером. Разрешите, я перейду?
Роман разрешил. В иллюминатор он наблюдал, как без громких команд и суеты «Гурзуф» отдал швартовы, принял топливо и вернулся на прежнее место.
Мельников управлял судном очень хорошо… На старпома можно было положиться. Теперь, встретив капитана у трапа и вежливо взяв из его рук чемодан, Мельников доложил:
— Все готово, Роман Николаевич. По всему видно, скоро пойдем.
Ночью конвой снялся. Белое море еще было покрыто льдом. Медленно ползущий караван представлял великолепную мишень для гитлеровских пикировщиков, но они почему-то не появлялись.
Роман нервничал. Он не верил этому спокойствию. Вот так же было тогда на «Онеге»… Какая-то гнетущая, настороженная тишина, идеально спокойное море, но где-то на фарватере их поджидала «рогатая смерть». Грохот, огонь, крики гибнущих людей…
«Онега». Он всегда будет помнить это судно. Бывают же такие неожиданности!.. Роман вообще не думал встретиться с Валей, после выставки мариниста совсем забыл про нее, а она неожиданно появилась на госпитальном судне «Онега». Валя была в ладной флотской шинели и форменном берете. Взяв «под козырек», она звонко отрапортовала:
— Товарищ вахтенный штурман! Военврач Звягина прибыла в ваше распоряжение.
Роман не верил глазам.
— Садитесь, Валентина Михайловна. Как вы сюда попали?
— Из-за вас, — засмеялась Валя. — Все очень просто. Вызвали в военкомат, послали в армейскую часть. При мне одного врача назначали на ваше судно. Он не хотел, упрашивал послать его в другое место, а я вспомнила, что у меня на «Онеге» есть знакомый человек. Я к этому врачу: «Давайте меняться. Попросим военкома». Врач обрадовался. Оказывается, его укачивает. Военком ни в какую — предписание, распоряжение, приказ. Все-таки мы его уломали. Так и попала.
Роман пожал плечами.
— Вы недовольны, что я пришла?
— Скорее рад. Вам следует явиться к начальнику госпиталя. Я вас провожу.
Они вышли из каюты и сразу же попали в поток носилок. Два санитара, потряхивая носилками на ступеньках трапа, несли раненого. Он матерно ругался, кричал:
— Тише вы, барбосы! Легче! О, мочи нет…
Валя остановила санитаров.
— Вы что делаете? Ведь раненый, а вы как мешок несете. Поставьте носилки. Роман Николаевич, берите. Куда нести?
Роман не успел опомниться, как уже вместе с Валей тащил носилки. Смущенные санитары шли рядом.
Присутствие Вали на судне как-то незаметно изменило привычную жизнь Романа. Он стал больше обращать внимания на свою внешность, зачастил в лазарет.
Изредка Валя заходила к нему в каюту. Садилась на диван, закрывала глаза и молча сидела вытянув ноги. Роман понимал, что она устает, знал, что спит урывками, что каждую минуту ее могут позвать в операционную.
Но чаще они встречались по службе.
Вале приходилось обращаться к старшему помощнику по многим вопросам. То требовались дополнительные помещения для тяжелораненых, то не хватало посуды, то нужно было срочно изготовить шкаф для лекарств. Иногда между ними происходили ссоры. Требования врача Звягиной казались старшему помощнику, обремененному тысячью забот, несвоевременными, чрезмерными, а подчас и ненужными.
Тоном, не допускающим возражений, он говорил:
— Не будет, Валентина Михайловна. Все люди заняты на ответственных работах. И не просите.
— Нет, будет! — кричала Валя. — Надо! Вы поймите, странный вы человек, я прошу не для себя. Для больных людей. Надо построить двадцать пять дополнительных коек в третьем классе. Люди валяются на палубе. А там есть место. Вот у вас, слава богу, руки-ноги целы, а вы поставьте себя на их место. Поставьте!
С Валей было трудно спорить. Она могла убедить кого угодно.
— Слушайте, стоит ли тратить на эти разговоры так много времени. Неужели ваши дела пострадают, если вы выделите в мое распоряжение трех человек? На четыре часа, не больше. Отказываете? Я иду к капитану, и пусть вам будет стыдно. Вы черствый сухарь, кусок льда… — И вдруг улыбалась так, что появлялись ямочки на щеках. Лицо становилось милым и лукавым. Валя брала руку Романа в свою и говорила: — Ну я вас очень прошу, Роман Николаевич. Сделайте, пожалуйста.
Роман о становлении характера молодого человека, связавшего свою жизнь с морем, о трудных испытаниях, выпавших на его долю в годы Великой Отечественной войны, когда главный герой вместе со своими товарищами оказался интернированным в одном из фашистских портов, о налаживании мирной жизни.
«Корабль идет дальше» — документальная автобиографическая повесть. Здесь нет вымысла — только события, фамилии, факты, сюда вошли также воспоминания автора о четырехлетнем пребывании в баварской тюрьме-лагере в 1941–1945.
«Голубой трансатлантической линией» называют маршрут плавания пассажирских судов между Европой и Канадой.Двенадцать сильнейших капиталистических судоходных компаний обслуживали эту линию. И вдруг в 1965 году неожиданно в Атлантике появился советский теплоход «Александр Пушкин». Все предрекали ему неудачу. «Не выдержит конкуренции», — говорили специалисты.Командовал судном молодой капитан Балтийского пароходства Арам Михайлович Оганов. К январю 1970 года семь судовладельцев сняли свои теплоходы с этой линии.
Клименченко бывал в разных странах, наблюдал чужую жизнь. Желая рассказать о новых впечатлениях, Ю. Клименченко в 1938 году начал писать. Он сотрудничал в журнале «Костер», часто посылая из-за границы свои корреспонденции.Начало Великой Отечественной войны застало судно, на котором плавал Юрий Клименченко, в немецком порту Штеттин. Четыре мучительных года провел моряк в фашистской тюрьме-лагере Вильцбург. Вернувшись на родину, он снова взялся за любимую работу на море, и вскоре опять в руку запросилось перо.В 1954 году вышла первая книга Клименченко — повесть «Истинный курс», а затем сборник рассказов «Открытое море», очерки «Балтика — Нева — Лена», «Неспущенный флаг», роман «Штурман дальнего плавания».
Французский писатель Анри де Монфрейд (1879–1974) начал свою карьеру как дипломат во французской миссии в Калькутте, потом некоторое время занимался коммерцией — торговал кожей и кофе. Однако всю жизнь его привлекали морские приключения, и в 32 года он окончательно оставляет государственную службу и отправляется во французскую колонию Джибути, где занимается добычей жемчуга. По совету известного французского писателя Жозефа Кесселя он написал свою первую повесть «Тайны Красного моря» — о ловцах жемчуга, которая с восторгом была принята читателями, а автор снискал себе славу «писателя-корсара».
Об одном из походов подводной лодки «Северянка» во время Великой Отечественной войны.
В этой, с позволения сказать, книге, рассказанной нам З. Травило, нет ничего особенного. Это не книга, а, скорее всего, бездарная запись баек и случаев, имевших место быть. Безусловно, наглость З. Травило в настойчивом предложении себя на рынок современной работорг…ой, литературы, не может не возмущать цивилизованного читателя, привыкшего к дамским детективам, дающим великолепную пищу для ума. Или писал бы, как все, эротические рассказы, все интереснее. А так ни тебе сюжета, ни слезы, одно самолюбование. Чего только отзывы (наверняка купил) стоят! Впрочем, автор и не скрывает, что задействовал связи и беззастенчивый блат для издания своих пустых россказней.
«…Я развернулся и спустился обратно в каюту. В самом появлении каперов особой угрозы я не видел, но осторожность соблюдать было все же нужно. «Октавиус» отошел от причала, и я уже через несколько минут, когда корабль вышел на рейд, пожалел о своем решении: судно начало сильно валять, и я понял, что морская болезнь – весьма заразная штука, однако деваться было уже некуда, и я принял этот нелегкий жребий. Через полчаса стало совсем невыносимо, и я забрался в гамак, чтобы хоть как-то унять эту беду. Судно бросило якорь, и Ситтон приказал зажечь стояночные огни.
Молодой Годфрей Рэйнер поступает мичманом на английский военный корвет, который отправляется на поиски испанского судна, грабящего купеческие корабли и торгующего невольниками. Погоня за пиратами оборачивается началом долгой одиссеи, в которой абордажные схватки и кораблекрушения сменяются робинзонадой, полной экзотики и опасных приключений.За 30 лет своей литературной деятельности английский писатель Уильям Генри Джайлз Кингстон (1814–1880) создал более сотни романов, действие которых происходит во всех уголках земного шара.