Дуэт - [18]

Не говоря ни слова, она умиротворяюще положила руку ему на плечо.

– Ты смеёшься? – тихо спросил он.

– Нет.

– Но тебе охота смеяться.

Она подняла руки, хлопнула себя по бёдрам.

– Я что, дала обет никогда не смеяться? Ах, Мишель, Мишель, не превращайся в домашнее чудовище. Ты вернулся, я рада, что ты уже дома, не ждала тебя так рано… Пусть я низко пала, но позволь мне быть в хорошем настроении, скакать и пускать пузыри в своей грязной луже…

– Будь осторожнее, – перебил он её всё так же негромко и настоятельно. – Приучись быть осторожнее. Да, я вернулся рано. Я повидался со всей компанией.

– С какой компанией?

– С мэром, Ферреру. Всё улажено.

– Что улажено?

– Я не буду у них завтра обедать. Сказал им, что не привёз из Парижа подходящего костюма, что в Крансаке не подают к праздничному обеду минеральную воду, что мы это перенесём на другой день… Похоже, тебе это не очень-то по нраву? В общем, я им сказал, что мне нездоровится…

Он опёрся обеими руками о столик, обитый жестью, прикрыл глаза, и лицо его потемнело. Алиса увидела морщины, по-городскому бледные щёки, губы и лоб, постаревшие в один день.

– Ладно, – быстро ответила она. – Будем болеть! Это меня вполне устраивает. Разгуливать в халате, пить подогретое вино в шесть часов и не вылезать за ограду парка, вернее за то, что от неё осталось!

– Но ты будешь скучать?

– Вот и хорошо! Я этого и жду! У тебя есть ещё свёртки? Давай их мне и поставь машину. Или нет, подожди, я сама её уберу… Але-оп! Сейчас увидишь потрясающий задний ход!

– Нет-нет! – закричал Мишель. – Ради Бога, выйди из машины! Всё что хочешь, только выйди! Моя генеральная доверенность! Мой крест Изабеллы Католической! Сейчас заденешь… правым крылом! Поворачивай, поворачивай!..

Он вскочил на подножку – Алиса меж тем рулила, как новичок, но ругалась, как бывалый шофёр. Они вернулись из гаража разгорячённые, довольные собой, и Мишель нахмурился только при виде Шевестра, шагавшего к террасе, медлительного, худого, из вежливости одетого в чёрное, в узких брюках блестящей кожи – издали их можно было принять за сапоги.

– А вот и он, – тихо произнёс Мишель. – Так и дал бы пинка…

– Ты, наверное, ждал его?

– Да, ждал… Но когда я его жду, то всякий раз надеюсь, что он не придёт. Он нагоняет на меня тоску своей рожей наследника.

Он говорил только о тоске и, как мог, скрывал свой страх, извечный страх землевладельца, который дрожит перед управляющим. Бывший подёнщик, а теперь фермер, Шевестр сменил обтрёпанную кепку на старую фетровую шляпу и неплохо смотрелся в пиджаке. Мишель испытывал неловкость при виде его журавлиной походки и, встречаясь с ним, попусту расходовал на него свою любезность коммерсанта и приятельский тон, усвоенный при исполнении реалистических пьес.

Шевестр был уже близко – сухощавый, с седеющими пшеничными усами щёточкой, похожими на кусок пакли поперёк лица… «Это он навесил ипотеку на Крансак, – размышлял Мишель. – Сессэ – только подставное лицо… Если бы Алиса это знала… Узнает когда дело дойдёт до продажи…» Алиса тоже не отрываясь смотрела на поднимающегося к ним Шевестра.

– Ничего не скажешь, Мишель, у твоего управляющего есть какой-то свой шик. Вылитый верблюд, но держаться умеет.

«За десять лет она так и не привыкла говорить "наш управляющий". Она нездешняя. И никогда не будет здешней. А я-то – "если бы Алиса это знала"… Да Алисе на это трижды наплевать… Сейчас вот опять начнёт дразнить Шевестра своими наводящими вопросами, звонко восклицать от удивления, что ивняк пошёл развилками, и советовать айвовое желе в качестве средства от поноса у цыплят… Ей и в голову не приходит, что эти богемные замашки вызывают всеобщую неприязнь…» Он встал и пошёл навстречу управляющему.

– Хочешь, я останусь с тобой? – предложила Алиса. – Знаешь, меня Шевестр не проведёт.

– Меня тоже, – сухо сказал Мишель. – Встретимся потом в библиотеке. Только не убегай со всех ног, не поздоровавшись, он уже здесь… Ну что же вы, Шевестр! – крикнул он. – Неужели вас на стаканчик портвейна теперь надо за ухо тащить?

– Никак нет, мсье, никак нет. Да только ведь работа – всё равно как красотка, ждать не любит.

Шевестр снял шляпу, открыв коротко стриженную голову, и почтительно ждал, когда Алиса первая шагнёт к нему. Она не стала спешить, протянула ему сначала узкую ладонь, затем пачку сигарет и, взглянув из-под полуопущенных век в голубые глаза Шевестра, поинтересовалась, какая завтра будет погода, а Мишель, сияя барственной улыбкой, злился оттого, что встреча Алисы и его управляющего походила на встречу благовоспитанного господина и красивой женщины.

– Что, в общем, он тебе сказал?

– Ничего. Вернее, ничего нового. У него такая манера: рассказывать о своих махинациях до того вкрадчиво и нежно, что когда пытаешься подвести итоги, уяснить, что он тебе тут наболтал, он широко открывает глаза: «Но, мсье, я никогда не говорил, что… Да мне и в голову не пришло бы… Мсье ведь знает, скудные средства не позволяют мне…»

– Не позволяют чего?

Мишель дёрнул плечом и солгал:

– Откуда я знаю! Ты же видишь, Шевестр не из тех, кто раскрывает свои планы, если таковые вообще имеются! И потом, должен тебе сказать, я плохо понимаю, что он мне говорит, особенно теперь…