Он шагал, сминая сапогами траву, и улыбался. Вымытое лицо светилось детской радостью, а с волос капала вода. Вода. Обвешанный полными мехами, он не просто шёл — он бежал. Мирта бросилась навстречу.
— Пей! — Со смехом Рокот протянул ей открытый мех, плеснув через край.
Вода!
Мирта сделала громадный глоток. Горло свело болью, заломило зубы, но захлёбываясь, она глотала снова и снова. Вода пахла сырым песком и листом смородины. Вода пахла жизнью.
— Там целая подземная река! — будто издалека долетел голос Рокота. — Я отнесу это в лагерь и отправлю отряд. Жди.
И она ждала, бездумно глазея в небо. Война казалась далёкой и выдуманной, а вспененные громады облаков — нестерпимо настоящими, близкими, будто кроме них в целом мире ничего-ничего не осталось.
В этот миг было возможно всё.
Шершавая ладонь сжала её запястье. Мирта оторвала взгляд от неба и спросила:
— Как ты нашёл воду?
— Ш-ш-ш, — прошептал Рокот, прижимая палец к своим губам. — У нас есть время до восхода солнца.
Его губы. Мягкие, с невесомым вкусом малиновой воды, прозрачной, летней. Как давно она не касалась его губ!
Мирта вытянула руку и тронула огрубелый палец мужа, скользнула по его приоткрытому рту мизинцем. Рокот едва ощутимо его прикусил, коснулся языком. И только теперь Мирта увидела пьяное безумие в его расширенных зрачках. На западе черноту отступающей ночи разрезало молнией, и в тот же миг будто огонь прошёл от его губ по закушенному ногтю, через каждую фалангу пальца в ладонь и дальше по руке через острый локоть в грудь, в горло, в живот. Безумие, разделённое на двоих, умножилось и вырвалось громогласным раскатом грома.
— Что это? — выдохнула Мирта и запрокинула голову, не в силах вместить в себя целый мир.
И вдруг на самом деле увидела облака. Облитые алой глазурью близкого рассвета, как подгорелые по низу пироги, они перетекали жемчугом и перламутром, стягивались в грозовые тучи, чёрные, словно припорошенные графитом. И ветер. Ветер нёсся со свистом, задирал шаль и шершаво лизал обнажённые плечи.
— Степная магия, — Рокот обжёг резким выдохом нежную шею.
Мирта вздрогнула и как наяву увидела раскосые глаза пленного. Но как же?.. Она же не передала…
— Не думай ни о чём!
Прохладные зубы задели мочку уха, нос прочертил тонкую линию от виска до подбородка. Мирта сжалась от невесомой щекотки и будто хлебнула креплёного вина — горло защипало, опалило щёки. Рокот резко притянул её к себе и глубоко, с напором поцеловал. Пальцы сверху вниз пробежали по позвоночнику.
— Идём! — он сжал её запястье и потащил прочь от лагеря.
Она засеменила следом, затем побежала.
Срывались первые капли и горошинами падали на дорогу, взрывая фонтаны пыли.
Пахло сладко. Пахло до слёз.
Остановились у ближайшего склона, отошли от дороги. Рокот расстелил плащ и глянул на Мирту. Шальной, похудевший и осунувшийся за ночь — таким он был лет пять назад, когда они только познакомились. Так же улыбался во весь рот, хохотал и восхищённо склонялся перед ней — и только перед ней. Он нагнулся до земли и стянул через голову кольчугу, а следом нижнюю рубаху. Мирта подняла руку и провела ладонью по горячим, натруженным за ночь плечам. Вдохнула запах его пота. Такой знакомый, родной запах. Рокот распустил шнуровку на её платье, и Мирта рассмеялась, поймав в его взгляде то самое мальчишеское восхищение.
Грянул гром.
— Нас убьет, безумец! — заорала она изо всех сил, не прекращая смеяться.
— Не сегодня! — у него вышло перекричать грохот. — Верь мне! Сейчас мы в безопасности. Не думай ни о чём.
Рокот мягко, но уверено освободил от платья её плечи, руки — ткань собралась у пояса. Мирта съёжилась от ветра, но Рокот крепко прижал её к себе и снова поцеловал.
Разразился ливень. Вода струилась по груди, спине, животу, и что-то вторило ей изнутри, текло, плавилось, изменялось. Тело отзывалось на прикосновения, раскрывалось и наливалось.
Шершавые ладони Рокота скользнули по влажной спине, коснулись живота, потянули вниз — тяжёлое от воды платье рухнуло под ноги. Мирта успела вцепиться пальцами в его затылок, когда Рокот повалил её на плащ.
Гнутое лезвие солнца до крови прорезало щель между степью и небом.
Мирта закрыла глаза. Она не спрашивала, причём тут рассвет. Она верила.
Парило. Сохла трава. По небу текла радуга. Рокот спал, закинув руки за голову. Мирта потянулась и сбросила плащ, солнечный свет нежно окутал тело. На земле лежала дудочка. Мирта взяла её в руки, провела пальцем по ажурной резьбе.
Спиралью вились буквы древней истины: «Судьбу не знает никто».
Но Мирта не умела читать.
