Рокот открыл глаза и тут же сощурился от солнца. Мирта подвинулась, чтобы на его лицо упала тень.
— Сарим дарит тебе мир и покой? — нарушила она молчание.
Он покачал головой:
— Нет, — и посмотрел ошалело, будто бы пьяно. — Я убил сегодня впервые.
— На то и первый бой. Хвала Сариму, что кровь на лице не твоя, — твёрдо ответила Мирта. — Ты убил степняка?
На миг ей показалось, что он убил своего. Но даже это ничего бы не изменило.
Что бы он ни сделал, она пойдёт с ним до конца.
— Да, я убил врага. И Сарим мне теперь не отвечает.
Мирта облегчённо вздохнула.
— Ты устал, а здесь сильны степные ветры и духи. Быть может, ты просто не расслышал тихий шёпот в сердце.
— Вернулась разведка? — Рокот знал, что просто так она бы не пришла.
— Вернулся только Берт. Он умирает и ждёт тебя.
Рокот поднялся, подхватил шлем.
— Их стрелы пробивают кольчугу и отравлены ядом, — бросила она вдогонку. — Либо отыщи воду, либо вызывай целителей-магов. Ты посылаешь людей на верную смерть.
— Рыцари святой веры под моим началом не запятнают себя магией, — резко ответил он.
Мирта неотрывно смотрела мужу в спину, пока он не обернулся, а потом подбежала и прижалась щекой к разогретой на солнце кольчуге, коснулась губами его широкой ладони.
— Спасибо, что вернулся живым.
Он обнял её на пару ударов сердца и прошептал:
— Быть может, ты всё же вернёшься домой? Я отправлю запрос на другого лекаря. Здесь опасно.
Мирта отстранилась и резко мотнула головой.
— У тебя осталась вода? — внезапно спросил Рокот.
Мирта отвела взгляд. Стыдно было признаться, что весь запас вышел. Рокот в ответ только улыбнулся и протянул ей свой мех:
— Пей. И попроси у кашеваров ещё. Это приказ.
С жадностью и благодарностью она сделала полный глоток тёплой горьковатой воды.
Рокот никогда не говорил о любви, но Мирта часто чувствовала себя любимой.
Нет, она не станет спрашивать о степняке.
Раскосые глаза смотрели нахально, хватали душу за шкирку и выворачивали. Зрачки, будто пробитые в бездну дыры, следили за каждым движением. А рот улыбался, широко, добродушно. И оттого пробирал озноб.
Рокот стоял перед пленным, привязанным к каменному столбу, но видел другого степняка с таким же чудным жутковатым взглядом. Меч вошёл в его тело удивительно легко, как в соломенное чучело на тренировочном дворе. Раненый вскинулся, обмяк и свалился под копыта.
— Ты хочешь жить? — с вызовом спросил Рокот, спрятав руки, покрытые бурыми пятнами крови, за спину.
Пленный, для верности накрытый шёлком, чтоб не ворожил, тряхнул длиной косицей, украшенной костяными бусинами, и расхохотался — только перья на обруче затряслись.
— Хочу, — отсмеявшись, ответил он.
— Меняю твою жизнь на воду, — предложил Рокот и достал кинжал, чтобы не быть голословным.
Степняк пожал перемотанными плечами.
— Вы знаете, где ближайший колодец.
— Знаем. — Рокот натянул ледяную улыбку. — Впрочем, как и ты знаешь, что оттуда никто не вернулся живым, верно?
— Наши стрелы в этот раз оказались быстрее твоих воинов — только и всего. — Степняк свёл угловатые брови так, будто сожалел об убитых.
К чему это лицемерие? С войны никто не вернётся прежним мальчишкой. Берт и вовсе теперь не вернётся. Только что Рокот сжимал его прохладную, мягкую, будто живую, ладонь и смотрел в застывшие глаза. А в ушах звенели резкие слова Мирты о том, что он посылает людей на верную смерть.
Угодна ли эта резня Сариму, раз он забирает достойнейших? Нужны ли ему храмы в степях?
— Так всё-таки, ты хочешь жить или передумал?! — Рокот шагнул к степняку и прижал кинжал к его горлу.
Убить второй раз будет так же легко? Связанного, безоружного пленного, который вновь улыбался, по-детски открыто и широко, и с жаром шептал на ухо:
— Если я научу тебя искать воду, ты подаришь мне жизнь?
Рокот невольно отпрянул, оцарапав его шею лезвием — кровь выступила тонкой полосой, — и осторожно сказал:
— Я же это сразу и попросил.
— Нет, ты не понял. — Степняк вновь смотрел нахально, с вызовом и в самую душу. — Для этого придётся убрать саримский шёлк.
— Ты хочешь научить меня степной магии? — медленно проговорил Рокот.
Степняк кивнул, загремев костяными бусинами.
Предводитель рыцарей святой веры — маг и колдун! Предать веру и честь, испачкаться магией, но вырвать возможность победить или смиренно сдаться? Там, в лагере, умирают от жажды его люди, покорные божьей воле.
Нельзя вернуться домой и заявить, что война не угодна богу. И смотреть, как умирают лучшие рыцари — тоже нельзя. В конце концов на верность Рокот присягал монарху, а не Сариму. Волю монарха и исполняет.
— Учи, — выдохнул он единым махом и взмолился: «Сарим, прости и помоги увидеть цель, путь и спасение. Дойти и обрести мир и покой».
Рокот шёл по степи, за спиной болталась лопата — что, если он и вправду отыщет место для колодца? Ночная прохлада свербела в ноздрях, тревожила гортань. Деревянный шар приятно катался в ладонях. Пальцы так и тянулись к резной пробке, украшенной пятнистыми перьями.
«В этом сосуде глоток воды горного Истока, — сказал перед уходом степной колдун. — Выпей — и ты увидишь мир до последней крохотной песчинки. К утру вновь станешь собой, но понимание сути останется навсегда. И постепенно ты научишься всему».
