Друзья - [12]
— Вы чё тут забыли, а?!
У меня в глазах потемнело, я временно перестал понимать, что происходит, и просто бессмысленно глядел перед собой.
— Чё, спрашиваю, вы тут забыли?! — На деде были мятая рубашка и треники. Он стоял прямо напротив меня. Первый раз я видел его лицо так близко. По форме оно напоминало большую фасолину, на фасолине — два глаза, как маленькие черные черточки. Эти глаза беспокойно бегали туда-сюда и как-то не особо сочетались с грозным голосом. Зубы у деда были желтые. Вернее, темно-желтые. И даже, наверное, ближе к коричневым. Внизу — только четыре средних зуба. Остальные выпали. Сверху не хватало правого клыка. Заросший жесткой седоватой щетиной подбородок по контрасту с сияющей лысиной выглядел особенно неряшливым. Я все так же стоял в молчаливом оцепенении. Дед посмотрел мне прямо в глаза. Я вздрогнул.
— Мы хотели мусор… — пробормотал я.
— Вы хотели мусор? — Дед посмотрел на нас с подозрением. Кавабэ и Ямашта застыли с пакетами мусора в руках, как статуи. — Мы хотели мусор выкинуть… Мы думали, так будет лучше… без мусора.
— Да вы же все время здесь околачиваетесь, разве нет?
Я сглотнул комок в горле.
— Не-ет… Мы просто…
— Что «просто», а? Что «просто»?!
Черт, и зачем я сказал это «просто»? Кто меня за язык тянул? «Мы просто тут следим за вами и ждем, пока вы умрете» — я же не могу ему это сказать.
— Мы просто хотели мусор выкинуть, — прошептал я.
— Не ври! — отрезал дед и буркнул себе под нос: «С вами если ухо востро не держать, еще и стащите чего».
Это было очень обидно! Ведь на этот раз мы действительно просто собирались выкинуть мусор, которым был завален его двор. Мне так хотелось, чтобы он нам поверил. Но с другой стороны, с чего бы ему нам верить? Было ясно — что бы я ему сейчас ни сказал, он все равно мне не поверит. «А раз так, лучше промолчать», — подумал я, но, к сожалению, есть еще в нашем мире люди, которые, похоже, вообще не думают…
— А что, мы разве что-то плохое вам сделали? — Голос Кавабэ звенел от напряжения.
— Перестань, — попытался остановить его Ямашта.
Дед фыркнул и начал закрывать дверь.
— Вы, значит, считаете, что мы сюда воровать пришли, да?!
— Кавабэ, заткнись, — я изо всех сил сжал ему плечо, но было уже поздно. Все пошло наперекосяк.
Дед снова приоткрыл дверь.
— Ну ты, парень, и нахал. А скажи-ка мне, зачем вы в чужой дом забрались, а? Чего вам здесь надо?!
— Простите нас, пожалуйста! Мы… — начал было извиняться Ямашта, но дед на Пончика даже не взглянул. Он как уставился на Кавабэ, так и не сводил с него глаз.
— Хотел бы я посмотреть на родителей, которые воспитали такого нахаленка.
«Теперь точно все пропало», — подумал я. Когда кто-то что-то говорит про его родителей, Кавабэ моментально выходит из себя. Ну вот, что и требовалось доказать: у него уже нога задергалась.
— Мой папа… мой папа, между прочим, был пожарным! Он погиб, когда вытаскивал из огня людей! Понятно?! Он был настоящим героем!
Дед с грохотом закрыл дверь.
— Эй, куда?! Я с тобой разговариваю! Выходи! — заорал Кавабэ в закрытую дверь. — Дрянь какая! Дед, слушай меня! Мы следим за тобой, понял?! Потому что скоро ты подохнешь, а мы хотим посмотреть, как это будет! И посмотрим, так и знай!
Нам с Ямаштой пришлось здорово попотеть, пока мы вытаскивали беснующегося Кавабэ со двора на улицу. На улице он сразу затих и молча зашагал рядом с нами к остановке. Мусор мы так и не выкинули.
В школе мы об этом происшествии не говорили. Во время контрольной по арифметике я задумчиво рассматривал своих одноклассников. Прямо передо мной сидел Ямашта — от напряжения он весь согнулся, и спина у него была круглая, как баранка. При этом карандаш в его руке почти не двигался. Рядом с ним сидел Кавабэ — у его карандаша несколько раз ломался стержень.
Класс был наполнен шуршанием бегающих по бумаге карандашей, гудением кулера, тихим старательным сопением. В какой-то момент мне показалось, что мы всем классом медленно опускаемся в морскую глубину и вот-вот очутимся на самом дне…
Поблизости раздались осторожные шаги и затихли как раз около моей парты. Учитель заглянул в мою контрольную работу Я поспешно придвинул к себе задачник.
Дед, хоть и находился за дверью, наверняка слышал вопли Кавабэ. А мне теперь, наверное, никогда не забыть выражение дедовых глаз. Я стоял близко и хорошо разглядел. Да, конечно, легче всего сказать, что глаза у него были хитрые и что смотрел он на нас с подозрением, но я о другом. Его взгляд напомнил мне взгляд нашей старой собаки, когда она еще была жива. Тогда я был совсем маленьким и ходил в детский сад. А собака была очень старая. Шерсть у нее свалялась, а на попе, под хвостом, всегда висели налипшие кусочки засохших какашек. Обычно она лежала и дремала в саду в тени какого-нибудь куста. Еще до того, как я родился, мама и папа часто ходили вдвоем на реку и выгуливали там тогда еще молодую собаку. Я пытался представить себе, как она носилась по берегу взад-вперед и визжала от восторга, но у меня не очень получалось. К тому времени, как я научился ходить, она сделалась похожа на старое грязное одеяло. Я пытался с ней играть, бросал мячик, дергал за хвост, но она только тяжело дышала и, завидя меня, всегда устало отворачивалась. А потом к нам как-то раз пришел ветеринар и сделал ей укол. И мама сказала, что Чиро завтра умрет.
Весёлые короткие рассказы о пионерах и школьниках написаны известным современным таджикским писателем.
Можно ли стать писателем в тринадцать лет? Как рассказать о себе и о том, что происходит с тобой каждый день, так, чтобы читатель не умер от скуки? Или о том, что твоя мама умерла, и ты давно уже живешь с папой и младшим братом, но в вашей жизни вдруг появляется человек, который невольно претендует занять мамино место? Катинка, главная героиня этой повести, берет уроки литературного мастерства у живущей по соседству писательницы и нечаянно пишет книгу. Эта повесть – дебют нидерландской писательницы Аннет Хёйзинг, удостоенный почетной премии «Серебряный карандаш» (2015).
Произведения старейшего куйбышевского прозаика и поэта Василия Григорьевича Алферова, которые вошли в настоящий сборник, в основном хорошо известны юному читателю. Автор дает в них широкую панораму жизни нашего народа — здесь и дореволюционная деревня, и гражданская война в Поволжье, и будни становления и утверждения социализма. Не нарушают целостности этой панорамы и этюды о природе родной волжской земли, которую Василий Алферов хорошо знает и глубоко и преданно любит.
Рассказ Александра Ремеза «Рассказ о любви» был опубликован в журнале «Костер» № 8 в 1971 году.
Четыре с лишним столетия отделяют нас от событий, о которых рассказывается в повести. Это было смутное для Белой Руси время. Литовские и польские магнаты стремились уничтожить самобытную культуру белорусов, с помощью иезуитов насаждали чуждые народу обычаи и язык. Но не покорилась Белая Русь, ни на час не прекращалась борьба. Несмотря на козни иезуитов, белорусские умельцы творили свои произведения, стремясь запечатлеть в них красоту родного края. В такой обстановке рос и духовно формировался Петр Мстиславец, которому суждено было стать одним из наших первопечатников, наследником Франциска Скорины и сподвижником Ивана Федорова.
Реальность, окружающая нас, становится все более «цифровой», и все чаще основной целью в жизни становится овладение информацией. И кажется, что лозунг «Все знания — каждому! Всегда и бесплатно!» уже вполне возможен и сейчас. Но что будет с нашим миром через несколько десятков лет?2035 год. Жизнь Роба, 25-летнего литературного агента, сотрудника корпорации «Ультрасеть», предсказуема и безопасна. Искать вместе с напарником немногочисленных читателей, уговаривать их продать потрепанный томик, сдать томик для сканирования — получить соответствующее количество денег на свой счет.
Лето всегда пахнет луговыми цветами, любовью и счастьем. Безмятежность июльских дней — это застывшее время, когда секундная стрелка трепетно останавливается, оглядывается по сторонам и понимает, что спешить ей совершенно точно некуда.Сбежав из пыльного и душного Стокгольма и окунувшись с головой в хуторскую жизнь, Адам и Мари-Лу подарили это лето друг другу, утонув в воспоминаниях, спорах, смехе. Их связывает череда летних каникул, прогулки по красивейшему лугу, окрещенному «бронзовым веком», и наивное детское «я хочу, чтобы мы всегда были вместе».
«Никто не спит» известной шведкой писательницы Катарины Киери — роман о самом тяжёлом, о немом горе потери. Элиасу шестнадцать, он замкнут, закомплексован и зациклен лишь на одном: три года назад его жизнь изменилась навсегда, мама ушла из дома и не вернулась. Годы идут, а жизнь так и делится на строгие «до» и «после». Он написал маме 120 писем, и пока никакое «после» для него просто не складывается. Вежливое молчание с отцом, отсутствие друзей в школе… Хобби и досуг тоже остались в той жизни. Три года — настоящая пропасть, и в одиночку ее не перешагнуть.
Мальвине — тринадцать лет, и она, как все ее сверстницы, ходит в школу, любит болтать с лучшей подружкой Лиззи, занимается музыкой, воюет с мальчишками на вилле, катается на велосипеде, влюбляется, ссорится со старшей сестрой, навещает дедушку, словно Красная Шапочка…Но что-то не так. У Мальвины есть темная тайна — то, в чем стыдно признаться, но очень тяжело держать в себе. Однажды она пытается рассказать правду родным, но ее не хотят услышать и понять. Даже брат, который раньше всегда ее поддерживал…Пронзительный, светлый, остроумный, поэтичный роман немецкой писательницы Беате Терезы Ханики — ее первая книга для подростков, но именно за него Беате получила несколько премий, и в том числе была номинирована на Немецкую детскую литературную премию.Перевод данной книги был поддержан грантом Немецкого культурного центра им.