Друзья - [10]
— Черт! — вдруг как ненормальный заорал Ямашта. — Черт!
— Ты чего?
— Мы забыли про дополнительные занятия! Понимаете?!
Такого раньше с нами никогда не было. Мы вскочили на ноги. Я попытался посмотреть на часы Ямашты, Ямашта — на часы Кавабэ, Кавабэ — на мои, и в итоге мы здорово стукнулись головами.
— До конца занятий полчаса.
— Ну так давайте уже прогуляем! — сказал Кавабэ.
— Может, и правда? — Ямашта неуверенно взглянул на меня.
— Нет уж, лучше поздно, но все-таки там появиться.
— Паинька ты наш, — Кавабэ явно надулся. А по Ямаште было непонятно — лицо у него было одновременно и сердитое, и довольное.
— Ну, вы как хотите, а я пойду на занятия, — упрямо сказал я. Пусть этот придурок Кавабэ и дальше называет меня «паинькой».
— Что, правда, что ли?
— Я же сказал, я иду на занятия.
— Да брось ты, чего туда ходить-то? Полчаса всего осталось!
По дороге Ямашта кое-как успокоил расшумевшегося Кавабэ. На занятия мы все-таки пошли.
Была последняя суббота первой четверти. Ямашта помогал своему отцу в магазине, и мы с Кавабэ вели вечернюю слежку вдвоем. В тот раз, когда мы чуть не прогуляли дополнительные занятия, нашим родителям, разумеется, позвонили и сообщили об этом. Кавабэ сказал, что мама тогда здорово его поколотила, поэтому пыла у него как-то поубавилось. Моя мама колотить меня не стала. Когда я вернулся домой, она приготовила мне ужин, и пока я ел, сидела рядом и пила вино. Гораздо больше вина, чем обычно. За весь вечер она так ничего и не сказала.
Разговаривать нам с Кавабэ не хотелось. Мы молча наблюдали за дедовым домом через забор — Кавабэ, встав на цыпочки, я, наоборот, пригнув немного голову, чтобы она не слишком высовывалась. За последнее время я здорово вырос. Когда чуть ли не каждый день торчишь за этим забором, как-то сразу замечаешь, прибавилось в тебе сантиметров или нет. Иногда смотрю на себя в зеркало и вижу свои тощие руки и длинные ноги, которые кажутся еще длиннее из-за того, что я в шортах, и мне становится тошно. Понятно, почему вредные девчонки дразнят меня «жердью». Такое ощущение, что мое лицо тоже растет, вытягивается вслед за руками и ногами. Особенно нос. Он ужасно длинный. Ну почему у меня такой длинный нос?!
— Э-эй! — вдруг послышался откуда-то сзади истошный вопль. Ямашта! Он, похоже, бежал как ненормальный. Весь вспотел.
— Что случилось?
— Как тебе не стыдно увиливать от домашних обязанностей? — съязвил Кавабэ.
— Ну… Это… — Ямашта помахал завернутым в газету свертком.
— Это что?
Ямашта гордо улыбнулся и развернул свой сверток.
— Сашими[4]! Знаете какое вкусное!
На пластиковой тарелочке, украшенной зеленым листочком периллы и кружком белой редьки дайкона, лежали аккуратные кусочки тунца и кальмара и икра Морского ежа. Вообще-то я рыбу и морепродукты не очень люблю, но даже мне все это показалось очень аппетитным.
— Ты посыльным устроился работать?
— Или стащил рыбу из папиной лавки?
— Зачем ты это принес?
Ямашта пробормотал что-то невразумительное.
— Эй, ты зачем рыбу принес? Алё!
— Я… это… Я тут подумал… Может, мы дедушку угостим?
— Ты… Ну ты даешь, Пончик! — Кавабэ с любопытством взглянул на Ямашту. — Ты просто гений! Нет, ты не просто гений, ты супергений! Смельчак и храбрец.
— Да? — Ямашта порозовел от смущения.
— Ага. Ты здорово придумал, а то если и дальше так пойдет, то вообще неизвестно, когда он умрет.
— Чего-о?
Кавабэ тем временем внимательно изучал тарелочку с рыбой.
— Выглядит аппетитно. Даже и не скажешь, что отравленная.
Ямашта побледнел и спрятал сашими за спину.
— Дурацкие у тебя шутки, — хрипло сказал он.
— Какие шутки? — Кавабэ уставился на Ямашту. — Разве эта рыба не отравленная?
— Я… Я просто хотел угостить дедушку. Он ведь никогда не ест ничего такого… Вот я и подумал…
Это правда. По крайней мере с тех пор, как мы начали слежку, он еще ни разу не ел сашими. Только о-бэнто из магазина и всякие консервы.
— Ты все-таки странный какой-то, Ямашта. Для чего мы, по-твоему, каждый день здесь торчим и в прятки играем, а?
Кавабэ вперился в Ямашту своими черными глазами, как будто булавки воткнул.
— Да я знаю, знаю…
— А ты хочешь питание ему улучшать? Совсем свихнулся.
— Но… — Ямашта умолк и уставился себе под ноги. Тарелочку с рыбой он держал крепко, из рук не выпускал. — Но просто что-нибудь вкусненькое. Что в этом плохого? Он ведь и так скоро умрет…
Кавабэ молчал.
Потом цокнул языком и буркнул:
— А как ты ему это угощение передашь?
— Поставлю у двери, постучу и убегу, — оживился Ямашта. Похоже, он уже давно этот план обдумывал.
— Ну, попробуй. Почему нет?
Услышав это от Кавабэ, Ямашта притих и неуверенно взглянул на меня.
— Что, я один?
— Ну да. Конечно, один. Ты же сам это придумал. Вот и делай сам.
Пока Кавабэ командовал, Ямашта тихо стоял и не сводил с меня глаз.
— Одному просто легче убежать и спрятаться, — сказал я.
Ямашта скис окончательно.
— Но ты здорово придумал. Идея отличная!
— Честно?
— Честное слово!
Ямашта посмотрел на входную дверь. Потом перевел взгляд на меня. Потом решительно поджал губы и пролез через дыру в заборе во двор. Он осторожно поставил тарелку на каменный приступок у двери и обернулся на нас. Мы подавали ему беззвучные сигналы, размахивая руками: «Давай! Давай!» Он кивнул, утер нос, сделал два шага вперед и, затаив дыхание, сильно постучал в дверь: тук-тук, тук-тук.
Весёлые короткие рассказы о пионерах и школьниках написаны известным современным таджикским писателем.
Можно ли стать писателем в тринадцать лет? Как рассказать о себе и о том, что происходит с тобой каждый день, так, чтобы читатель не умер от скуки? Или о том, что твоя мама умерла, и ты давно уже живешь с папой и младшим братом, но в вашей жизни вдруг появляется человек, который невольно претендует занять мамино место? Катинка, главная героиня этой повести, берет уроки литературного мастерства у живущей по соседству писательницы и нечаянно пишет книгу. Эта повесть – дебют нидерландской писательницы Аннет Хёйзинг, удостоенный почетной премии «Серебряный карандаш» (2015).
Произведения старейшего куйбышевского прозаика и поэта Василия Григорьевича Алферова, которые вошли в настоящий сборник, в основном хорошо известны юному читателю. Автор дает в них широкую панораму жизни нашего народа — здесь и дореволюционная деревня, и гражданская война в Поволжье, и будни становления и утверждения социализма. Не нарушают целостности этой панорамы и этюды о природе родной волжской земли, которую Василий Алферов хорошо знает и глубоко и преданно любит.
Рассказ Александра Ремеза «Рассказ о любви» был опубликован в журнале «Костер» № 8 в 1971 году.
Четыре с лишним столетия отделяют нас от событий, о которых рассказывается в повести. Это было смутное для Белой Руси время. Литовские и польские магнаты стремились уничтожить самобытную культуру белорусов, с помощью иезуитов насаждали чуждые народу обычаи и язык. Но не покорилась Белая Русь, ни на час не прекращалась борьба. Несмотря на козни иезуитов, белорусские умельцы творили свои произведения, стремясь запечатлеть в них красоту родного края. В такой обстановке рос и духовно формировался Петр Мстиславец, которому суждено было стать одним из наших первопечатников, наследником Франциска Скорины и сподвижником Ивана Федорова.
Реальность, окружающая нас, становится все более «цифровой», и все чаще основной целью в жизни становится овладение информацией. И кажется, что лозунг «Все знания — каждому! Всегда и бесплатно!» уже вполне возможен и сейчас. Но что будет с нашим миром через несколько десятков лет?2035 год. Жизнь Роба, 25-летнего литературного агента, сотрудника корпорации «Ультрасеть», предсказуема и безопасна. Искать вместе с напарником немногочисленных читателей, уговаривать их продать потрепанный томик, сдать томик для сканирования — получить соответствующее количество денег на свой счет.
Лето всегда пахнет луговыми цветами, любовью и счастьем. Безмятежность июльских дней — это застывшее время, когда секундная стрелка трепетно останавливается, оглядывается по сторонам и понимает, что спешить ей совершенно точно некуда.Сбежав из пыльного и душного Стокгольма и окунувшись с головой в хуторскую жизнь, Адам и Мари-Лу подарили это лето друг другу, утонув в воспоминаниях, спорах, смехе. Их связывает череда летних каникул, прогулки по красивейшему лугу, окрещенному «бронзовым веком», и наивное детское «я хочу, чтобы мы всегда были вместе».
«Никто не спит» известной шведкой писательницы Катарины Киери — роман о самом тяжёлом, о немом горе потери. Элиасу шестнадцать, он замкнут, закомплексован и зациклен лишь на одном: три года назад его жизнь изменилась навсегда, мама ушла из дома и не вернулась. Годы идут, а жизнь так и делится на строгие «до» и «после». Он написал маме 120 писем, и пока никакое «после» для него просто не складывается. Вежливое молчание с отцом, отсутствие друзей в школе… Хобби и досуг тоже остались в той жизни. Три года — настоящая пропасть, и в одиночку ее не перешагнуть.
Мальвине — тринадцать лет, и она, как все ее сверстницы, ходит в школу, любит болтать с лучшей подружкой Лиззи, занимается музыкой, воюет с мальчишками на вилле, катается на велосипеде, влюбляется, ссорится со старшей сестрой, навещает дедушку, словно Красная Шапочка…Но что-то не так. У Мальвины есть темная тайна — то, в чем стыдно признаться, но очень тяжело держать в себе. Однажды она пытается рассказать правду родным, но ее не хотят услышать и понять. Даже брат, который раньше всегда ее поддерживал…Пронзительный, светлый, остроумный, поэтичный роман немецкой писательницы Беате Терезы Ханики — ее первая книга для подростков, но именно за него Беате получила несколько премий, и в том числе была номинирована на Немецкую детскую литературную премию.Перевод данной книги был поддержан грантом Немецкого культурного центра им.