Друзья или семья - [27]

Что-то скрипнуло. Я замерла, пытаясь определить откуда этот звук. Это кто-то идет или мне показалось?

Габриэль не обратил внимания.

— А Рокки в футбольной команде. Нам не нужно, чтобы вся команда приставала к ней.

Я попыталась обратить внимание ребят на посторонний звук, а потом наклонилась и прижала палец к губам Габриэля, давая понять, что надо заткнуться. Он замолчал и вытаращил глаза, а я покраснела: это выглядело так, как будто он поцеловал мой палец.

Щелчок выключателя в коридоре заставил меня запаниковать. Я вскочила и отошла от кровати, давая Габриэлю возможность проскочить мимо меня на чердак. Вместо этого он упал на постель и укрылся одеялом с головой.

Люк схватил меня за талию и утянул на чердак. Я повалилась на спину. Футболка задралась, открывая живот, спина оцарапалась о дерево. Больная лодыжка вывернулась так, что пришлось закусить губу, чтобы не заорать. Люк на четвереньках заполз за мной и закрыл дверь.

Дверь в комнату распахнулась, стукнув по стене.

— Почему ты в кровати? — донёсся до нас голос Мари. Я вздохнула. Если Мари найдёт Габриэля в моей кровати, будет не хорошо. Это, конечно, не так плохо, как если бы его застукала мама, но все-таки…

До нас донеслось сонное бормотание, девчачье, Габриэля.

— Заболела? — спросила Мэри. — Почему ты обмоталась? — в её голосе слышались ворчливые нотки.

От сухого воздуха сильно запершило в горле и я начала кашлять. Люк обнял меня и прижал к груди, чтоб заглушить кашель. Я попыталась сглотнуть и дышать, но чем больше вдыхала, тем больше кашляла.

В спальне Габриэль тоже начал кашлять, пытаясь заглушить меня.

— Ты же не собираешься блевать? — спросила Мэри. — Я пришла показаться и снова уйду. Она снова заснула.

Слезы навернулись на глаза. Меня уже трясло от пыталась сдержать кашель. Люк склонился к моему уху:

— Потерпи, сладкая, — прошептал он. — Ещё одну минуту.

Я прижалась лицом к его груди, и зажала рот футболкой.

— Тебе нужно попить воды, — сказала Мэри.

Несколько минут было тихо. Я сглатывала и сглатывала, чтобы подавить кашель.

Дверь чердака резко открылась. Габриэль устремился вовнутрь, а Люк вытолкнул меня. Кашель душил меня и я, наконец-то, дала ему волю и забралась в кровать.

Дверь была широко открыта, но Мари ушла. Я вдохнула, встала с кровати и поползла к двери.

Мари была у себя, копалась в вещах на полу. Я вышла в коридор и направилась в ванную. Наклонилась и, подсунув голову под кран, попила.

Мари вошла и толкнула меня, пока я была вверх тормашками, и немного воды попало мне в нос. Я отошла, кашляя и высмаркивая воду. Прекрасно.

Мари дернула ящик и вытащила всё для макияжа, выбрала нужное и засунула в сумку для книг.

— Я вернусь завтра, — сказала она, вышла в коридор и спустилась по лестнице.

Неужели она заходила к маме? И не заметила капельницу? И повязки у меня на запястьях и вокруг лодыжек. Почему члены моей семьи проходят рядом друг с другом и ничего не видят? А парни замечали повязки, синяки, какая у меня прическа, как я двигаюсь… Почему я раньше никогда этого не замечала? И я пообещала себе, что начну замечать всё. Это касается меня! Я хочу замечать всё, что касается меня, раньше, чем это заметят ребята.

Я нашла салфетку и протёрла лицо. Взяла бутылочку с обезболивающим, боль в лодыжке и копчике уже достала.

Когда я вернулась в комнату, мальчики всё ещё сидели на чердаке. Разве они не слышали как Мари ушла? Я закрыла и заперла дверь в комнату и пошла выпускать мальчишек. Открыв дверь на чердак, я, сперва, не увидела их.

— Люк? — прошептала я.

Его голова высунулась из-за двери. Он подполз ближе.

— Как ты услышала что она идёт?

Я пожала плечами.

— Я привыкла.

— Да, но Габриэль разговаривал, — сказал он, стоя на четвереньках, всё ещё сомневаясь выходить или нет.

— Ой, — Габриэль отозвался за ним. — Вылезай.

— Нам лучше остаться здесь, — сказал Люк. — Там слишком далеко.

— Мы не будем отходить далеко от двери, — ответил Габриэль. — Мы останемся за книжной полкой, на чердаке слишком жарко.

Я отошла в сторону и они выползли на лиловый ковер позади книжной полки. Люк успокоился.

Габриэль распластался на животе, шумно вдыхая воздух.

— О, Господи! — сказал он. — Я испугался! Я подумал, что она заглянет под одеяло, чтобы убедиться, что это ты, когда я начал кашлять.

— Как твое горло? — поинтересовался Люк.

— Теперь уже лучше, — улыбнулась я, — Вы как?

— Да, нормально, — сказал Габриэль. — Куда она ушла?

— К Даниэле.

Он ухмыльнулся.

— Эти двое заслуживают друг друга. Ей было все равно, что ты больна.

Я скривила губы.

— Даже если бы ей было не всё равео, чем бы она могла помочь?

— Конечно, могла бы, — сказал он, вставая на колени. — Она могла бы предложить тебе лекарство или хотя бы проверить температуру. Что-нибудь. Что угодно.

Я потрясла бутылочкой с лекарством в руках.

— Мне не пять лет, — усмехнулась я. — Я могу и сама измерить температуру.

— Не в этом дело, — сказал Габриэль. — Ты член семьи и все такое. Это проявление заботы, внимание.

Я опустила глаза и поймала себя на том, что смотрю на стену, на ковер, на открытую чердачную дверь, черные кроссовки Габриэля… только не в глаза… Я заставила себя посмотреть в его кристально голубые глаза.