Другой Зорге. История Исии Ханако - [115]

На следующий день, 13 июня, был назначен отъезд из Москвы.

Около половины десятого проводить Ханако пришли супруги Бунины. Жена куратора произвела на Ханако приятное впечателение: молодая, красивая, изящная женщина. Сергеева приехала со своим вторым сыном и его другом. Все вместе они сфотографировались, после чего молодые люди ушли, а Исии, Бунины и Сергеева отправились на автомобиле на Новодевичье кладбище, — чтобы поискать новые идеи, как обустроить могилу Зорге на кладбище Тама в Токио.

Московское кладбище показалось Ханако роскошным: белый, черный, красный мрамор, шведский гранит, много меди и бронзы. Она даже сравнила это с выставкой скульптур в музее изобразительных искусств, но сразу вспомнила, что, когда обсуждала варианты обустройства могилы Зорге в Тама, местный служитель не рекомендовал ей использовать цветные металлы — в послевоенные годы они стоили дорого, и окрестные жители регулярно воровали их с надгробий, чтобы сдать в переплавку.

Перед отъездом Ханако обошла универмаги и магазины сувениров. Она уже получила в подарок от Катаяма Ясу несколько брошек, но специально для племянницы купила еще янтарный браслет. За съемки на телевидении Ханако получила от Бунина гонорар в размере 50 рублей (примерно 20 тысяч иен) и в меховом магазине купила невыделанную белку (гонорара не хватило, и Бунин заплатил недостающую часть из своих денег, подарив вдобавок лаковую шкатулку для украшений). Вера Сергеева презентовала Ханако духи, и таким образом Исии Ханако была укомплектована сувенирами.

Ей показали еще Мавзолей Ленина и Красную площадь, в знаменитое московское метро из-за проблем с ухом не пустили, накормили обедом и вечером отвезли в аэропорт. Там Ханако попрощалась со своими московскими сопровождающими и села на самолет до Хабаровска, где ее встречал «отравитель» Владимиров.

В поезде до Находки она оказалась с той самой командой японских борцов, с которой ехала месяц назад. Владимиров и его второй сопровождающий снова развлекали Ханако как могли, разумеется, пригласили в вагон-ресторан, но на этот раз не закармливали и вообще были крайне осторожны.

На следующий день Ханако ступила на палубу хорошо знакомого ей теплохода «Байкал», а к вечеру 17 июня увидела берега родного Токийского залива. Теплоход еще не пришвартовался, когда на борт поднялись местные журналисты, для которых капитан организовал приветственный ланч. Исии Ханако вернулась домой.

«— С возвращением, Исии-сан, — понятный японский лишь усилил ощущение, что я прибыла в Японию.

— С кем вы там встречались, куда ездили на экскурсию? — эти вопросы поставили меня в тупик. Потому что я не посмотрела ни Ленинграда, ни Киева.

— В Москве я встречалась с писателями, военными, проводила беседы в Союзе коммунистической молодежи, ходила по улице Зорге, выступала на телевидении. Кроме этого, в течение трех недель, подлечивая ухо, отдыхала в сочинском санатории на черноморском побережье.

— В таком случае, как вам тамошняя медицина?

— Я там проходила физиотерапию с использованием электричества, которая несколько отличается от китайского иглоукалывания, ее в Японии не делают, и я думаю, что стало лучше, чем было до отправления.

Один из журналистов с недоумевающим лицом переспросил меня:

— А что представляет собой санаторий в Сочи?»

Пресс-конференция продолжалась около двух часов, после чего, наконец, теплоход спустил трапы и, встреченная опытным Мишей из советского посольства, Исии Ханако прошла строгий таможенный досмотр и села в машину, отправляясь в маленький домик по адресу Китидзёдзи, 5-5-21.

«Как же я соскучилась по Японии… — вспоминала она. — Сначала мелькали районы Йокогамы, потом мы ехали под угрюмым серым небом сезона дождей по грязноватому, тяжеловесному, мрачному, покрытому копотью промышленному городу Кавасаки, — наверное, если бы мы были в Советском Союзе, эти дома пошли бы под снос, и, проехав между едва живыми рядами грязных построек, я наконец с трудом добралась до своего дома.

Ах, та ли это была Япония, по которой я скучала? — подумала я… Это моя Япония и мой родной язык. Я люблю свою родину, и к тому же, это та страна, которую так сильно любил Зорге. И сам он, молясь об отказе Японии от войны, о вечном мире, стал в итоге японской землей».

1967-й

В 1967 году по приглашению советского правительства Исии Ханако снова приехала в СССР для отдыха и лечения. Она встретила своих старых друзей и приобрела новых. Побывала в Сочи и привила еще одну веточку к «Дереву дружбы». И через переводчицу Веру Георгиевну Сергееву дала интервью советскому телевидению. Сегодня любой желающий может найти его в интернете. К сожалению, по какой-то загадочной причине, оно выложено без перевода на русский язык. Устраняя эту оплошность, мы предлагаем этот перевод в письменном виде. Нетрудно заметить, что в некоторых мелочах рассказ Исии Ханако расходится с тем, что она написала в воспоминаниях, что неудивительно: между интерпретациями пролегли два десятка лет. Есть разница и в подаче смысла подвига Рихарда Зорге. С точки зрения Исии Ханако, ее любимый сражался прежде всего за мир, против войны. Советский телеведущий говорит о подвиге, совершенном в борьбе с фашизмом, во имя родины героя — Советского Союза, России. Это неудивительно, если вспомнить, что до 1964 года, пока сама не приехала в СССР, Ханако никак не могла четко осознать, что Зорге родился на территории Российской империи, а не в Германии. Для нее он всегда был, да, наверно, и остался немцем. С точки зрения наших людей, Зорге — Герой Советского Союза, наш герой, погибший во время Великой Отечественной войны и, естественно, за нашу страну, за свою родину.