— Переводить? — ехидно спросил нас Артем.
— Завтра? — практически не сомневаясь в верности предположения, поинтересовался я.
— Завтра, — подтвердил Артем.
А кубинец улыбнулся во весь рот и дважды добавил:
— Маньяна, си, маньяна! Электрисиста ваасербьен!
Кроме неисправного вентилятора в номере нашлись холодильник, телевизор — «Горизонт» и здоровенная микроволновая печь «Мрия МВ», которой ни я, ни Майцев пользоваться не умели.
Артем велел нам сидеть в номере. И чтобы не скучали — подкинул несколько ярких журналов с картинками пляжей и бассейнов, а сам ушел в город, пообещав вернуться к ужину.
Через полчаса Захар, выключив бормотавший по-испански телевизор, вдруг заявил:
— Я понял, почему США страна успешная, а Австралия, населенная такими же англосаксами, — так себе, ни рыба ни мясо!
Такое заявление от него было для меня внове; я, отложив в сторону оставленный Артемом журнал, попросил:
— Давай-ка подробнее?
— Все просто, — вскочил из кресла Захар. — И там и там изначальное население — всякие преступники, отщепенцы, недовольные жизнью в метрополии, случайные люди. Но разница в том, что в Америку ехали те, кто не попался — уверенные в себе, наглые и успешные, решившие поменять жизнь по своей воле, а в Австралию — приговоренные к сроку, сломленные и забитые. Соответственно альфа-самцы в одной стороне света, а всякие бэты и омеги — в другой. Естественный отбор и ничего более!
Если бы я не знал его уже давно, я бы подумал, что он это говорит всерьез, но, немножко зная его любовь к провокациям, эпатажу и словоблудию, я просто отмахнулся:
— А расстояния и открытие Австралии на двести лет позже, здесь, конечно, совершенно ни при чем.
— Это ерунда, — сказал Захар. — Ну их в задницу! Я еще вот что заметил: когда смотришь на карту Европы, то четко видна граница между северными — богатыми странами и южными — победнее. Сначала я думал, что во всем виноват климат, но после того, как ты мне рассказал о его влиянии на производство, я стал искать другой фактор!
— И-и-и-и? — Мысленные упражнения Захара всегда были занятны.
— И я его нашел! Все дело в том, что люди живут и действуют согласно некоторой жизненной философии. У нас это марксизм-ленинизм, а у них?
— У них нет марксизма-ленинизма, — ответил я. — И южные испанцы и северные голландцы в него не верят.
— Вот! — воскликнул Захар, подпрыгивая с кресла. — Вот оно! В-е-р-а! Посмотри: Англия, Голландия, Германия, Швеция, Швейцария, Норвегия — богатые. Испания, Португалия, Италия, Румыния, Венгрия, эти две последние социалистические просто как иллюстрация — так вот эти все бедные! По крайней мере, до войны было так — пока не пришел социализм. Почему? Что их объединяет, кроме географии? Вера! Религия! На юге утвердились католики, которым богатство дает Бог и при этом не очень-то любит богатых, а на севере — протестанты, добывающие богатство сами и за это сильно любимые тем же самым Богом! Понял?
— Как-то пока не очень… И Румыния — православная страна.
— Не важно! Тем хуже православным! Выбрось Румынию из списка, а вместо нее воткни Австрию! Те же немцы, но католики! Где они и где Германия? Еще более сильная иллюстрация к моему открытию! Ну вот смотри: если за успех в деле тебя окружающие похвалят — ты станешь его делать вдвое усерднее, потому что будешь выглядеть в их глазах достойно! А если они станут тебя ругать и обещать тебе кары небесные, не думаю, что у многих найдутся силы продолжать начатое.
Я задумался. Какой-то смысл в его словах был, но скорее всего, как это всегда бывает, сработали сразу несколько факторов, сделав мир таким, каким мы его видим. Как странно все переплелось: народы, исторически оказавшиеся на богатых урожаями землях с теплым климатом, так и оставались аграриями, придумавшими подходящую для себя религию — к чему стремиться, если Бог все дает? Зато тем, кому выжить и прокормиться было труднее, пришлось эту религию переделывать под оправдание своих потребностей и возможностей развиваться. Бог у них, конечно, один, но он такой разный.
Захар замер у окна: красавица ничуть не хуже утренней Кармен поливала цветы на клумбе во дворе. Она была одета, но все равно являла собой тот самый вид соблазнительных женщин, против которого Майцев устоять не мог никогда. А когда она случайно — или намерянно — разве их можно понять? — облила себя водой из шланга, Захара прямо-таки затрясло!
— Слющий, — воскликнул он с каким-то неправдоподобным грузинским акцентом. — Нас сюда зачэм привэзли, э? Испитыват мое цэломудрие, да? Я тыбе и без испитаний скажу, что товарищ я нэ стойкий! Серий, скажи ей, чтоби уходыла! Да, так скажи! А то, мамой её клянус, будэт нам всэм дипломатический скандал, да!
Я рассмеялся и бросил в него подушкой. Минут двадцать мы валяли дурака, придумывая способы мести этой Кармен за то, что она такая красивая. Сошлись на том, что полтора десятка вопящих сосунков будут для нее достойной карой.
Артем на самом деле появился к ужину. Мы видели, как он приехал на «Москвиче» Пабло, хлопнул дверью и пошел к отелю — потный, как все приезжие в этой стране и раздраженный. Мне уже казалось, что кроме живого участия, на его лице иных эмоций написать невозможно — даже когда он «учил» Захара, то делал это с видимым желанием помочь человеку разобраться в ситуации. Но на ужине он был скуп на слова и жевал с отсутствующим видом — я сам так делал, когда был поглощен какой-то практически невыполнимой задачей. Было заметно, что ему очень хочется посвятить нас в проблему, но что-то мешает.
