Другой мир. Том 1 - [6]

Теперь, я надеюсь, вы меня поймете, каково это – оценить сегодня фантастический роман нового автора. В данном случае – Наталии Янкович.

Даже у гениев прошлого далеко не все ранние тексты удачны – вспомним хотя бы открытую нелюбовь братьев Стругацких к собственному роману «Страна багровых туч» или Станислава Лема к «Астронавтам». Теоретически я их понимаю – заранее прошу простить, что упоминаю себя рядом с гениями, но при перечитывании своего первого крупного текста теперь испытываю чувства, скажем так, неоднозначные. А в первые годы после написания натурально читал и тащился. Слава богу, время учит.

Невооруженным взглядом видно, что Наталия Янкович, когда писала свой роман, аналогично тащилась, уж извините за это простецкое выражение. Подделать или изобразить это нельзя, тащиться можно только искренне и на всю катушку, так что смело можно утверждать, что Наталия как минимум была честна с собственным текстом, а честность всегда являлась необходимым (хотя и недостаточным) элементом хорошего произведения.

Читатель всегда моментально ловил фальшь, а сегодняшний читатель – и подавно, потому что объектов для чтения у него более чем достаточно, а глобальная сеть и вовсе возводит их количество к бесконечности.

Наталию Янкович невозможно упрекнуть в том, что чрезвычайно запутанные отношения персонажей романа ее не волнуют – кажется, она вообще не понимает, как отношения могут кого-нибудь не волновать. Мне кажется, что именно молодым людям роман «Другой мир» понравится.

К сожалению, автор этих строк давно утратил способность по-настоящему тащиться от текстов и лично меня к благодарным читателям уже не отнесешь при всем желании. Наоборот, мне кажется, что в романе Наталии слишком много восклицательных знаков, а герои излишне импульсивны, порывисты, восторженны; у них практически все в открытую и часто напоказ, особенно все, относящееся к эмоциональной сфере. Поскольку писателю очень полезно быть наблюдательным, а хорошему писателю – в особенности, не лишним было бы наблюдательность включить и констатировать, что в реальном мире люди чаще ведут себя куда более сдержанно. Особенно люди, которых уже не назовешь юными.

В принципе, все сказанное не является такой уж бедой, а опыт – дело наживное. Это гении пишут легко и просто, а по слухам – вообще воруют у бога. А нам, сирым, приходится пахать как проклятым.

Второе, на что я рискнул бы обратить внимание, – это методы ухода от вторичности. Как уже говорилось, нехоженых троп в литературе, а значит и в фантастике, на сегодняшний день не осталось. Очень помогает банальная начитанность. Сегодня уже недостаточно делать «так же», чтобы текст впечатлял, да и просто был замечен, – надо делать лучше предшественников. Глубже копать, лучше сопоставлять и, если это возможно, просто идти дальше, в идеале доводя мысли и ситуации до абсолюта.

Не возьмусь также глобально судить о достоверности изложения реалий психбольницы, пусть и не совсем обычной. Не имею никакого опыта на этот счет, чему несказанно рад. В целом же часть о психбольнице не вызвала у меня особого отторжения, во всяком случае претензии к этой части практически того же плана, что и к первой: гипертрофированность реакций, обилие сильных эпитетов, восклицательных знаков и непонятная зацикленность на множестве второстепенных деталей вроде внезапно зажужжавших комаров.

Часть о Муравейнике, заключительная, мало что меняет в общем восприятии текста, и к ней применимы уже перечисленные выше замечания. Роман Наталии Янкович «Другой мир» вряд ли можно рассматривать как текст, от которого содрогнется мир, однако вполне можно счесть ступенькой на пути к этому. Главное помнить: первая ступенька – лишь начало этого пути. Ну, а пройти его в полной мере или застрять на нижних ступенях – решать автору.

P.S. От Александра Гриценко

Меня заинтересовал посыл Владимира Васильева о том, что есть гении, которые воруют у Бога, а есть простые труженики, они могут научиться писать, если захотят.

За 21 год в литературе я не просто пишу, а работаю с пластом авторов как продюсер, редактор и эксперт, я не встретил ни одного человека, который бы воровал у Бога. Все это мифы и легенды. Их создают сами же писатели. Умный автор сожжет черновики ранних произведений и объявит себя «ворующим у Бога».

Однако, например, сохранились ранние стихи на русском языке, он еще писал на французском, А.С. Пушкина. Почитайте, и вы ощутите полное бессилие начинающего «нашего все». Вывод – он научился. То есть и даже он учился!

Некрасов, Гоголь… Почитайте биографии этих писателей. Все они начинали с неудач, и только опыт и анализ ошибок, ученичество, у них были наставники, привел этих авторов к успеху и бессмертию.

Почему-то будущий музыкант идет учиться, а также художник и актер, – и только писатели рождаются. Это не так.

Я много лет, с 2008 года, веду литературные курсы. И, да, нам удалось научить некоторых, сейчас это известные писатели.

Так что научить можно, но важна еще и личность автора.

Вот тут и проходит грань между ремеслом и искусством. Усердный ученик поймет, как создавать характеры, как емко, чтобы не нарушать динамику, давать описание, как строить сюжет, но если он не задумывается над банальными вещами, такими, как справедливость, лицемерие, любовь и т. д., и не делает из этого своих небанальных выводов, то его тексты будут пустыми, самое большее