Другой Брежнев - [36]

А сам Сталин, кстати говоря, попытался от этой должности отказаться. Скорее всего, он просто хотел проверить, насколько крепка его поддержка.

— Я уже стар, — неожиданно заявил он. — Бумаг не читаю. Изберите себе другого секретаря.

Но это было уже чересчур! Зал возмутился, все вскочили на ноги, бурно выражая свое несогласие. Шум перекрыл басовитый голос маршала Семена Тимошенко. Он выразил общее мнение:

— Народ не поймет этого!

Брежнев был, наверное, не последним в числе протестующих — ведь не зря в одной из своих речей он называл Сталина «родным отцом»…

«Опасное дело — зависеть от расположения Сталина». «Бог умер! Сталин умер!» — эти слова звучали для советских граждан в 1953 году почти одинаково. Невольно рождалось сомнение: если Бог вдруг оказался смертен, то был ли он настоящим Богом? Умер не один человек, рухнула целая вселенная.

Разоблачение Бога — в прямом смысле слова — началось еще до его смерти. Евгения Гинзбург вспоминала, что уже бюллетени о болезни повергли начальство в мучительное недоумение. Ведь в них говорилось что-то о «белке в моче» Сталина, о том, что ему ставятся пиявки. «Наверно, так же были бы оскорблены в своих лучших чувствах древние славяне, если бы им объявили вдруг, что у Перуна повысилось кровяное давление. Или древние египтяне, если бы они неожиданно узнали, что у бога Озириса в моче белок». Еще большим потрясением стало известие о его смерти… Говорили, что на похоронах Сталина Леонид Брежнев горько плакал — впрочем, как и тысячи других людей.

А потом было разоблачение «культа личности» на XX съезде. Верховное божество добра и правды вдруг обратилось в свою противоположность. Правда, это превращение тоже поначалу было тайным: оно произошло на закрытом заседании съезда. Открыто Хрущев только осудил «культ личности, который превращает того или иного деятеля в героя-чудотворца». Брежнев тоже свдел в этом зале, даже выступал на съезде. Александр Яковлев вспоминал впечатление, которое произвел на слушателей доклад Хрущева: «В зале стояла гробовая тишина. Не слышно было ни скрипа кресел, ни кашля, ни шепота. Никто не смотрел друг на друга… Я встречал утверждения, что доклад сопровождался аплодисментами. Не было их… Уходили с заседания, низко наклонив головы. Шок был невообразимо глубоким».

Для Леонида Ильича смерть Сталина означала немедленное падение с Олимпа. «Видно, кое-кто помнил, — замечал по этому поводу один из руководителей Кремля Ну-риддин Мухитдинов, — как Брежнев рыдал на похоронах Сталина». К власти вернулись те, кого Сталин готовился отстранить. Они не желали видеть рядом с собой новичков. Брежнев мгновенно лишился своих постов — секретаря ЦК и кандидата в члены Президиума. Его сделали начальником Политуправления Военно-морского флота. Он вновь облачился в военную форму… В качестве утешительного приза он чуть позже получил новое воинское звание — генерал-лейтенанта.

Брежневу была совсем не по душе его новая работа. Поутру, когда ему приносили деловые бумаги, он морщился и ворчал:

— Опять эти ЧП, учения, собрания и портянки… Надоело.

Позднее Леонид Ильич говорил, что с ним «после Сталина неправильно и несправедливо поступили — по существу, выбросили за борт». В начале 60-х его однажды стали расспрашивать про историю этого «падения»:

— Кто это вас подсадил так?

— Мало вы понимаете нашу структуру, — отвечал Леонид Ильич. — Все закономерно. Слишком рано я стал секретарем ЦК, да и связывали мое выдвижение с личностью Сталина. Опасное это дело — зависеть от его расположения, но мне повезло: побывал в Президиуме ЦК… но, видно, не имел еще достаточных связей.

«Тут он интригующе посмотрел на окружающих», — вспоминал его сотрудник Юрий Королев.

— Да-да. Связи и окружение наверху иногда гораздо важнее личных заслуг и качеств. Так вот, не хватило их у меня. А тут новое руководство, Маленков — аппаратчик, у него свои собственные подходы к кадрам. Я его расположением не пользовался. Был молод и горяч. Порядок я в армии и на флоте наводил недолго, около года, но авторитет у военных заработал, а это иногда, при определенных ситуациях, очень много значит.

— А как вы оттуда выбрались? — продержали расспрашивать его слушатели. — Видно, нелегко это было?

— В политике все нелегко. И вверх и даже вниз. Главное, стойкость и целеустремленность. И повезло мне: попал в Казахстан, на целину, лучшую школу для приобретения опыта трудно найти. Да и недоброжелатели там меня достать не смогли. А главное, ближе к народу, к его взглядам и привычкам, быть попроще, не задаваться, как у нас говорят. Помните песню: «А слава тебя найдет»? Ну и самому поработать надо…

В июне 1953 года Брежнев принял участие в аресте Лаврентия Берии. По понятным причинам этот арест боялись доверять чекистам, и его произвела группа военных во главе с маршалом Жуковым. Леонид Ильич тоже попал в эту группу. Он охранял снаружи двери комнаты отдыха, куда сразу после ареста отвели Лаврентия Павловича. Всесильный чекист мгновенно превратился в «матерого врага народа» и «агента британского империализма». Начальник охраны Брежнева Александр Рябенко говорил: «Брежнев был очень смелым, решительным человеком. Он участвовал в аресте Берии, о чем мало кто знает…» Кстати, Леонид Ильич прекрасно понимал условность всех этих обвинений. Позднее, когда зашла речь о судьбе сына Берии, он заметил кому-то из соратников: