Другое имя. Септология I-II - [67]

и уже вот-вот утону в дремотном тумане, читаю Sanctificatur nomen tuum Adveniat regnum tuum и думаю Да святится имя Твое, Да придет Царствие Твое, да, пусть придет Царствие Божие, пусть придет Царствие Твое, думаю я, делаю глубокий вдох и говорю про себя кирие, медленно выдыхаю и говорю про себя элейсон, делаю глубокий вдох и говорю про себя Христе, медленно выдыхаю и говорю элейсон, делаю глубокий вдох, медленно выдыхаю, и вижу Асле на обочине шоссе, с жестяным молочным бидоном в руке, он глядит, как приближается белый автомобиль Лысого, того, что живет в большом желтом доме, по дороге к Молочной Ферме, машина большая, широкая, занимает всю проезжую часть, поэтому Асле стоит подальше на склоне, с жестяным молочным бидоном в руке, ведь Мама послала его одного за покупками, ему надо зайти в Пекарню за хлебом, потом на Молочную Ферму за молоком и в Кооператив, где он купит все, что Мама записала на бумажке, а сколько это стоит, кассирша из Кооператива запишет в маленькую книжицу, и Асле думал сперва пойти в Кооператив, до которого дальше всего, потом на Молочную Ферму, потом в Пекарню и оттуда домой к Маме, с покупками, так Асле думал, а сейчас он видит, что белая машина останавливается, Лысый опускает стекло и спрашивает, не хочет ли Асле прокатиться с ним на машине, и Асле думает, почему бы нет, хотя Мама и Отец говорили, что ни он, ни Сестра ни под каким видом не должны садиться к Лысому в машину и ни в коем случае не должны заходить к нему в дом, если он пригласит, думает Асле, но он никогда толком не понимал, почему так опасно сидеть с Лысым в машине, а прокатиться было бы очень здорово, думает Асле, Лысый между тем смотрит на него и явно ждет ответа, а прокатиться было бы очень здорово, думает Асле, стоя на обочине, с молочным бидоном в руке, и спрашивает, куда они поедут, и Лысый говорит, что ему нужно съездить к одному человеку в Иннстранну и кое-что с ним обсудить, и Асле думает, что, пожалуй, можно все-таки немножко прокатиться с Лысым в машине, главное, чтобы родители не узнали, думает он, ведь он никуда не спешит, Маме покупки не к спеху, и он собирался сперва зайти в Кооператив, так что на обратном пути Лысый может высадить его возле Кооператива, думает Асле

Мама послала меня за покупками, говорит он

В Кооператив? – говорит Лысый

Да, говорит Асле

А еще на Молочную Ферму и в Пекарню, говорит он

и Асле приподнимает жестяной молочный бидон, а Лысый говорит, он, мол, видит, что у Асле в руке молочный бидон и что мама послала его за покупками, говорит он, и Асле говорит, что так оно и есть, а Лысый говорит, что может подвезти его, если он хочет прокатиться на машине, только сперва они съездят в Иннстранну, ему ведь надо потолковать там с одним человеком, говорит Лысый, приглашает Асле в машину, поднимает стекло, открывает переднюю дверцу, и Асле садится на пассажирское сиденье, зажав коленками жестяной бидон, и захлопывает дверцу, Лысый трогает с места и ничего не говорит, крепко сжимает руль и смотрит вперед, а Асле сидит на переднем сиденье, и они проезжают мимо Пекарни, мимо Молочной Фермы, мимо большого желтого дома, где Лысый живет, и мимо Кооператива, сворачивают, а за поворотом открывается широкий вид на Фьорд, на Хардангер-фьорд, видно далеко, до самого его конца, до Устья Фьорда, и они едут вдоль Хардангер-фьорда к Иннстранне, и Лысый говорит, что в Иннстранне ему надо потолковать с одним человеком, и Асле слышит, что голос у Лысого слегка дрожит, и он думает, что, наверно, тоскливо жить одному в таком большом доме, как у Лысого, а Лысый кладет руку ему на бедро, Асле же отпихивает его руку и думает, зачем это Лысый положил руку ему на бедро? и они все едут, и оба молчат, и Лысый опять кладет руку Асле на бедро и водит ладонью вверх-вниз, Асле отпихивает его руку и спрашивает, зачем Лысый так делает, но тот не отвечает

Никому об этом не рассказывай, говорит Лысый

и голос у него дрожит, он смотрит прямо перед собой и едет дальше

Никому не рассказывай, что я тебя подвозил, говорит Лысый

Во всяком случае, родителям ни слова, говорит он

а еще говорит, что, если Асле зайдет к нему домой, он и газировкой его угостит, и шоколадом, не сегодня, так, может, в другой раз, говорит он, но Асле молчит, и Лысый сворачивает с шоссе, заезжает по дорожке во двор какой-то усадьбы, останавливает машину, глушит мотор, выходит и стучит в дверь, на стук выходит какой-то мужчина, и они с Лысым стоят во дворе, и мужчина смотрит на Асле, а Лысый разговаривает с этим мужчиной, который вышел из дома и смотрит на Асле, и зачем это Лысый клал руку ему на бедро, думает Асле, а Лысый опять садится в машину, запускает мотор, кладет левую руку на руль и едет по дорожке, Асле глядит немного в сторону, и Лысый кладет руку ему на бедро, кладет на ширинку, расстегивает, достает его пиписку и гладит ее рукой, Асле щекотно, он отпихивает руку, слышит, что Лысый дышит тяжело, с трудом переводит дух, Асле косится на Лысого и видит, что тот водит рукой вверх-вниз по своей пиписке, а пиписка у Лысого большая, длинная, как палка, и Асле опять глядит вперед и слышит, как Лысый стонет, потом кладет и правую руку на руль, смотрит прямо перед собой и повторяет, что Асле никому не должен говорить, что ездил кататься, и Асле сидит с жестяным бидоном между коленок и говорит, что никому не скажет, а сам думает, что никогда и никому не расскажет, никогда, потому что об этом, он знает, говорить нельзя, ничего хорошего не жди, если расскажешь, тем более Маме или Отцу, думает Асле, а Лысый говорит, что он вроде собирался в Кооператив, и Асле отвечает, что собирался, и Лысый говорит, что даст ему немножко денег и он сможет купить себе что-нибудь вкусное, а после Асле как-нибудь зайдет к нему домой, и он угостит его мороженым и шоколадом, говорит он, но сейчас, пожалуй, высадит Асле немного не доезжая до Кооператива, говорит он, и Асле говорит, что ему очень даже удобно, и они едут вдоль Хардангер-фьорда, и оба молчат