Другое имя. Септология I-II - [6]

Как здорово снова парить в воздухе, говорит она

По-моему, мы опять стали детьми, говорит он

Мы сами делаем друг друга детьми, говорит она

Я словно опять девчонка, либо парю в движении, как на тех качелях, либо, вот как сейчас, свободно вишу в воздухе, говорит она

Все дети любят очутиться в воздухе, говорит она

И все взрослые дети, говорит он

Да, наверно, говорит она

По крайней мере, мы, говорит он

По крайней мере, сейчас, говорит он

Но сейчас мы болтаем чепуху, говорит она

Даже неловко, говорит она

и он, оттолкнувшись от земли, поднимается в воздух, а она опускается к земле, отталкивается и поднимается в воздух, а он опускается вниз

Все любят парить, говорит он

и опускается к земле и снова отталкивается

И находиться в равномерном движении, говорит он

а она опускается к земле и снова отталкивается

Как дыхание, говорит он

и, опустившись к земле, отталкивается

И как биение сердца, говорит она

и, опустившись к земле, отталкивается

Быть в одном движении, говорит он

и, опустившись к земле, отталкивается

Быть вместе в движении, говорит она

и, опустившись к земле, отталкивается

Быть в одном движении, говорит он

и, опустившись к земле, отталкивается

Как волны, говорит она

и, опустившись к земле, отталкивается

Как волны одного моря, говорит она

а он опускается к земле и отталкивается

Как мы двое, говорит она

и, опустившись к земле, отталкивается

Как ты и я, говорит он

и, опустившись к земле, отталкивается

Как мы, говорит она

и, опустившись к земле, отталкивается, а он не отталкивается, своей тяжестью удерживает качели внизу, сидит верхом на доске, упершись ногами в землю, меж тем как она, болтая ногами, висит в воздухе

Вот так и должно быть, говорит она

Наверно, говорит он

и отталкивается от земли, а она опускается вниз, касается ногами земли

И так тоже, говорит она

и отталкивается

Так тоже, говорит он

и вот так они сидят, он внизу, она наверху, в воздухе

Когда ты был маленький, говорит она

Да, говорит он

Летом, в каникулы, ты жил в каменном домике, в сером, говорит она

Ты только что рассказывал, говорит она

Да, говорит он

Но вырос ты в маленькой усадьбе, у вас там были сарай и лодка, да? – говорит она

Да, говорит он

И твои родители до сих пор там живут? – говорит она

Да, говорит он

И там есть фруктовый сад? – говорит она

Да, я же рассказывал, говорит он

Да, говорит она

И не раз, говорит он

и оба сидят, не говоря ни слова

Почему ты опять об этом спрашиваешь? – говорит он

Не знаю, говорит она

Вот как, говорит он

А мы не можем в ближайшее время туда съездить? – говорит она

но он молчит

Проведать твоих родителей? – говорит она

Тебе не хочется? – говорит она

Ну… – говорит он

помедлив, будто не хочет говорить об этом

Не хочется? – говорит она

Съездить-то можно, говорит он

Там хорошо, в Бармене, говорит он

И усадьба расположена красиво, у самого Хорда-фьорда, а по Хорда-фьорду так здорово плавать на лодке, говорит он

Да, ты рассказывал, говорит она

И на море тебе нравится, говорит она

Да, всегда нравилось, говорит он

и оба умолкают, просто сидят на качелях

Все-таки надо нам как-нибудь туда съездить, говорит она

И было бы приятно познакомиться с твоими родителями, говорит она

Я не очень-то с ними общаюсь, говорит он

Ну как же, ты и твоя мама, говорит она

и осекается

Не будем об этом, говорит он

и оба опять умолкают, долго сидят молча, а я думаю: почему они там сидят? будто окаменели, и оба вроде как смотрят в сторону, будто устремили взгляд на что-то рядом с собой, и как только им удается сидеть так смирно, притом долго, как такое вообще возможно, думаю я, а она смотрит на него

Если хочешь, давай уйдем, говорит она

а он молчит, и она спрашивает, будет ли он завтра снова писать, и он отвечает, что, конечно же, будет, завтра, как и каждый день, ведь с двенадцати лет или, во всяком случае, примерно с двенадцати, дня не проходило, чтобы он не рисовал или не писал красками, так получается само собой, ну, выходит, будто в какой-то мере все это – он, будто картины его продолжение, говорит он и, помолчав, добавляет, что это слишком уж громко сказано, он просто занимается живописью, каждый день, пожалуй что по давней привычке, а она говорит, что, наверно, так и есть, но в голосе ее сквозит легкое недовольство, думаю я, будто его слова ей не вполне по душе, а он говорит, что картина, над которой он сейчас работает, может получиться вполне хорошей, однако очень уж трудно сделать все как надо, тут необходима предельная осторожность, ведь легко переусердствовать и испортить всю картину, а тогда, наверно, будет крайне затруднительно вернуться к тому хорошему, что в ней было, к тому, что́ картина хочет сказать, что может сказать, ведь вообще-то высказать это невозможно, картина одновременно и говорит что-то, и не говорит, она говорит безмолвно, скорее просто показывает то, что невозможно сказать, говорит он, а я думаю, что теперь-то мне пора домой, поздно уже, пора ехать дальше, продолжить путь, думаю я, и она говорит, что совсем стемнело, пожалуй, пора идти домой, говорит она, а он соглашается и спрашивает, хорошо ли ей там, наверху, и она отвечает, что да, обзор у нее превосходный, хоть кругом и темно, во всяком случае, ей видно лучше, чем ему, сидящему внизу, говорит она, ну а что видит она лучше, чем он, отнюдь не новость, он может писать сколько угодно, темно ли, светло ли, все равно она видит лучше, видит реально существующее, он же видит лишь ту или иную картину либо ту или иную вещь, говорит она, а он вдруг резко отталкивается от земли, словно рассердился или вроде того, думаю я, и она опускается к земле и кричит, протяжно, негромко, а он отрывает одну ногу от земли, встает и слезает с качелей, руками медленно опуская доску, и вот уж она надежно сидит внизу, он подходит к ней, протягивает руку, она берет его руку и тоже встает, и оба стоят рядом, а я думаю, что мне в самом деле пора домой, скоро окончательно стемнеет, а я все сижу, глядя на детскую площадку, где молодая женщина и молодой мужчина развлекаются и играют, словно дети, и теперь уже так темно, что я едва их различаю, или все это видится мне лишь в воображении? а их вовсе нет? я просто воображаю себе, что они здесь? да нет же, конечно, я их видел и вижу сейчас, думаю я, это бесспорно, но, может, надо выйти из машины и проветриться? подышать свежим воздухом? тоже спуститься на детскую площадку? хотя, думаю я, пожалуй, все-таки не стоит? если спускаться, то прямо сейчас, пока совсем не стемнело, думаю я, да и что тут странного, если человек вылезает из машины, хочет пройтись? ведь к площадке и мимо нее ведет тропинка, сбегает от шоссе вниз, мимо детской площадки и, как я вижу, вверх по крутому склону, так что мне совсем не нужно заходить на площадку, я могу просто пройти мимо, словом, сейчас надо либо ехать домой, либо выйти из машины и прогуляться, думаю я, выхожу из машины и стою, глядя по сторонам, выше дорога круто идет в гору, потом выравнивается и опять идет в гору, а там, на самом верху, мне видно небо, и звезды, тускло мерцающие звезды, и шоссе, узкое шоссе под обрывистым склоном, потом крутой спуск вниз к детской площадке, и по нему вниз к площадке и мимо нее вьется тропинка, прямо за площадкой идет круто вверх и исчезает за вершиной, и это странно, ведь до сих пор я не замечал тропинку, ведущую вниз к площадке и продолжающуюся вверх по крутому склону, думаю я и, стоя там, гляжу вниз, на площадку, и вижу, что он и она стоят там впотьмах, едва различимые, но я вижу, что они неподвижны и держат друг друга за руки, все-таки, думаю я, хорошо, что я вышел из машины и вдохнул немного свежего воздуху, я чувствую его приятную, бодрящую прохладу и, конечно, могу, как любой другой, свободно пройтись по обыкновенной тропинке, думаю я, ну ясное же дело, но я-то свободой не располагаю, потому и совершаю снова и снова одни и те же поступки, думаю я и иду к тропинке, потом по ней вдоль детской площадки и гляжу на этих двоих на площадке, а они, похоже, меня не замечают, стоят обнявшись, будто слившись в одно, он обнимает ее, она его, они неотделимы друг от друга, но вот они разжимают объятия, и я мелкими шажками иду по тропинке