Другое имя. Септология I-II - [53]

Я вижу море, говорит Асле

Я тоже, говорит Сестра

Как здорово видеть море, говорит он

Да, говорит она

и они уже на камнях, впереди Пристань, красивая каменная стена, а там Лодка, и Фьорд, и все прочее, думает Асле, а Сестра вдруг останавливается

Но только вот… – говорит она

Да, говорит он

Мама говорит, что… – говорит она

и Асле перебивает ее, говорит, что Мама запрещает им ходить к морю, но они все равно уже здесь, говорит он

Да, говорит Сестра

и крепко сжимает его руку

Мы сделали по-своему, не как хочет Мама, говорит она

и в голосе у нее вроде как звучит гордость, думает Асле, будто они и впрямь сделали что-то особенное и оттого выросли в собственных глазах, сделали то, чего хотели сами, а не то, чего от них хочет Мама, думает Асле, отпускает руку Сестры, потом идет дальше по камню, садится и глядит на Пристань и на Лодку, а Сестра все стоит, она стоит, а он, Асле, сидит и думает, как же здорово видеть почти неподвижную Лодку в море, возле Пристани, и Фьорд, сегодня почти недвижный, лишь чуточку зыблющийся от ветра, и Лодка лишь чуточку покачивается, вверх-вниз, с боку на бок, Лодка коричневая, красивая, на ней играет столько оттенков коричневого, что у него прямо голова кругом идет, но до чего же здорово видеть, как коричневая Лодка коричневеет множеством оттенков, она коричневая, но коричневая по-разному, и Асле чудится, что он видит все эти коричневые краски как таковые, не как коричневые краски лодки, но как отдельные краски, просто краски, видит, как оттенки перетекают один в другой и как одна коричневая краска создает следующую, больше того, все остальные, создает из себя самой и наделяет их чем-то еще, делает иными, не такими, как было, поверить невозможно, что все это называется коричневым, просто коричневым, ведь Лодка коричневая, иначе не говорят, и коричневый сыр тоже просто коричневый, и Мамина сумочка, думает он, хотя все это совершенно разные краски

Странно, что Лодку называют просто коричневой, говорит Асле

А как еще сказать? – говорит Сестра

Ведь Лодка коричневая, говорит она

Да, говорит Асле

Но коричневых красок так много, а говорят, что Лодка просто коричневая, говорит он

Лодка коричневая, говорит Сестра

Да, коричневая, говорит Асле

Но коричневый сыр и Мамина сумка тоже коричневые, говорит он

и Асле слышит в своем голосе досаду и не понимает почему

Разве из-за этого стоит сердиться? – говорит Сестра

Коричневая лодка и есть коричневая лодка, говорит она

Да, говорит Асле

Но… – начинает он

и умолкает

Не знаю, о чем ты толкуешь, говорит Сестра

Мы что же, так и будем говорить, что Лодка коричневая, и коричневый сыр коричневый, и это вот тоже коричневое, этак можно рассуждать до бесконечности, говорит она

Да, говорит Асле

Но ты же видишь, что Лодка коричневая по-разному? – говорит он

Ну, вижу, говорит Сестра

Но это неважно, говорит она

и добавляет, что коричневые краски Лодки, конечно, не совсем одинаковые, но все равно коричневые, а потому Лодка коричневая, говорит она

Да, говорит Асле

А тебе не кажется, что очень здорово смотреть на разные коричневые цвета? – говорит он

Не особенно, говорит Сестра

Вообще-то никакой разницы нет, говорит она

И, по-моему, коричневый цвет красивым не назовешь, говорит она

Асле молчит, и Сестра садится рядом, оба сидят, и Асле всматривается в свое виде́ние, где коричневые краски как бы выступают из Лодки, видит перед собой коричневые краски, которые собираются на некой поверхности, видит, как все меняется, когда он чуть сдвигает одну из них, как меняются все прочие коричневые краски

Давай что-нибудь сделаем, говорит Сестра

Давай, говорит Асле

Может, сумеем подтянуть Лодку к Пристани, я знаю, как это делается, говорит он

а Сестра говорит, что этого делать нельзя, ведь тогда не только Мама рассердится, но и Отец, так она говорит, и Асле соглашается, Лодку, пожалуй, лучше не трогать, но на Пристань-то выйти можно, а Сестра говорит, что Мама строго-настрого запрещает туда ходить, на Пристань ходить нельзя, так она твердит, говорит Сестра, и Асле говорит, что не помнит, чтобы она так сказала, она только сказала, что им нельзя ходить к морю, или к Приливной Полосе, говорит он, и Сестра кивает, верно, Мама так говорила, и много раз, но они сделали именно то, что Мама запретила, и Асле соглашается, да, они сделали именно то, что хотели, и Сестра говорит, что она-то не хотела, это он хотел, говорит она, и Асле отвечает, что это верно, ему, по крайней мере ему, хотелось пойти к морю, и разве здесь не замечательно? красотища ведь, говорит он, Пристань, и Лодка, и Фьорд, и все остальное, говорит он, а Сестра говорит, да, конечно, красотища, но вот крапива была ужасная, если бы она знала, что возле тропинки растет крапива, то ни за что бы не пошла к морю, говорит она, а Асле говорит, что не припомнит, чтобы там раньше росла крапива, то есть она, конечно, была, но не такая огромная

Крапива, говорит Сестра

Здоровенные кустищи, говорит Асле

и показывает руками, а Сестра говорит, да, вот такая крапивища, а еще она говорит, что просто сидеть тут скучно, и Асле говорит, что можно спуститься к самому Фьорду, там всегда есть на что поглядеть, крабы, мелкие рыбешки, и море всегда что-нибудь да прибивает к берегу, всякие плавучие обломки, плавник, говорит он