Другие редакции и варианты - [3]

В переливы, в перекаты,

В перерывы, в перехваты,

Бойко звонко голосист.

Что за трели! Что за грохот!

Вздохи, стоны, шепот, хохот –

И опять знакомый свист!

«О милая! Певец в воздушном круге

Поет любовь и к неге нас зовет. –

Так юноша шептал своей подруге. –

Прислушайся! Не правда ль? – Слышишь? – Вот

Он просвистал к своей, конечно, милой:

Как счастлив я! – Вот замирает он

От счастия! Вот с новой, свежей силой

Опять поет, блаженством упоен!»

И милая на юношу взглянула,

К его устам с улыбкою прильнула

И с трепетом, под краскою стыда,

Склонясь главой, ему шепнула: «Да», –

И локонов с чела ее скатился

Живой поток разливом темных струй,

И соловья под сладкой песнью длился

Томительный, протяжный поцелуй.

А там – сидел, оставлен и уныл,

Уединен, страдалец злополучный.

Песнь соловья он слушал и ловил

В той песни звук, с тоской его созвучный, –

И грустному казалось: соловей,

Покинутый подругою своей,

Измученный, поет свое страданье.

«Вот, – думал он, – несчастного рыданье!

Вот горького раскаяния стон,

Зачем любви он поддавался плену!

Вот злобный свист! – Обманщицы измену

В отчаянье освистывает он».

Пой, садов, лесов глашатай!

Из конца греми в конец!

Пой, единственный певец!

Песнью чудной и богатой

Ты счастливому звучишь

Так роскошно, пылко, страстно,

А с несчастным так согласно,

Гармонически грустишь.

Пой, греми, дитя свободы!

Этой песни внемлю я –

И душа на клик природы

Откликается моя.

В час безмолвия ночного

Слуху жадному звучи

И в глуши певца земного

Песням неба научи!

Сонеты

2

Взгляни на небеса! Там стройность вековая.

Как упоительна созвездий тишина!

Как вся семья миров гармонии полна

И как расчетиста их пляска круговая!

Но, между ними путь особый пролагая,

Комета яркая – системам не верна,

И, кажется, грозит другим мирам она,

Блистательным хвостом полнеба застилая.

Спокоен астроном, по небу гостья та –

Он видит – шествует дорогой соразмерной,

Но страшен новый блеск для черни суеверной.

Так мысль блестящая, высокая мечта –

Пугает чернь земли во тьме ее пещерной,

Но ясным разумом спокойно принята.

7

Слеза и улыбка

Когда укрытую, невидимую миром,

Красавицу томит заветная тоска, –

Слеза в ее глазах – алмаз в игре с сапфиром,

Росинка божия в лазури василька.

Когда ж ей весело – и за сердечным пиром

Улыбка по устам продернута слегка, –

Сдается: тронуты два розовых листка

Весенним воздухом, чуть дышащим зефиром.

Порою вместе – дождь – и ясны небеса.

Так на живом лице ее, моей голубки,

Порой встречаются улыбка и слеза.

Как тягостны тогда приличию уступки!

Лобзаньем хочется ей осушить глаза,

Лобзаньем хочется ей запечатать губки.

8

Жемчужина

Летучая ладья над влагою мятежной

Неслась, окрылена могуществом ветрил,

И вдаль я уплывал, оставив край прибрежный,

Где золото надежд заветных схоронил.

Измену испытав, с любовью безнадежной

Над пеной шумных волн я голову склонил,

И с горькой думою, глубокой, неизбежной

Кипучую слезу я в воду уронил.

Из сердца, полного тоскою безотрадной,

Та скрытая слеза невольно истекла,

И жаркая влилась в затворы влаги хладной –

И, раковиной там проглоченная жадной,

Быть может, светлый перл она произвела

К венцу для милого изменницы чела.

К черноокой

И какой-то силы скрытной

Ты, волшебница, полна,

Притягательно-магнитной

Сферой вся обведена;

Сын железа – северянин,

Этой силой отуманен,

На тебя наводит взор –

И пред этим обаяньем,

Ограждаясь расстояньем,

Еле держится в упор.

Лишь нарушься только мера,

Полшага ступи вперед, –

Обаятельная сфера

Так и тянет, так и жжет!

Нет, не верю, – ты не близко

Рождена – твои черты

Говорят: султанша ты,

Ты – Зюлейка, одалиска,

Верх восточной красоты!

Ватерлоо

Порою там, в плену, развенчанный философ

Пытался отмыкать мышления ключом

Тяжелые замки глубоких тех вопросов,

Которых не успел он разрешить мечом.

Судьбу свою обдумывая строго,

Порой он сам себя судил:

«Да, – я был деспот, сил я много

И много жизни раздавил;

Но я был ураган, – среди земных творений

Заразу видя, я был должен всё крушить,

Чтоб полный вредных испарений

Европы воздух освежить.

Гниенье тайных язв я видел в недрах наций, –

Их исцелить, глазам моим

Казалось, можно лишь одним

Путем кровавых операций –

И я над миром стал хирургом роковым, –

И пусть меня в сем деле судит

Потомство дальнее! Еще не близок срок,

Когда понятен людям будет

Мной людям заданный урок».

Окончен путь его. На нем лежат все виды

Природы разных стран с обновами границ,

Громады Альпов, Рейн, Каир и пирамиды,

Маренго, Иена, Аустерлиц,

Порабощенный Рим и пленная тиара,

Покорных королей склоненные главы,

Фридланд, Ваграм, Смоленск и в пламени пожара

Твердыня пышущей Москвы.

Окончен этот путь – чрез горы, через стены,

Через моря, пески и скатерти снегов,

От Корсики до острова Елены,

От берегов тревожных Сены

До Немана и Нила берегов,

От первославного Тулона

До рокового Ватерло,

От школьничьей скамьи до трона,

От трона до цепей, и от цепей до склона

К свободной вечности, – всё было и прошло

 –

От одного из дивных в мире видов –

Гробницы гения средь моря на скале

До гроба в Доме инвалидов

На этой ветреной земле.

Услышанная молитва

И, с тьмой преград в докучной битве,

Мелькнула мне среди борьбы

И здесь, в услышанной молитве,

Насмешка новая судьбы.

Бездна

Те искры – ангельские чувства –

Дар слепо веровать, любить;