Другая жизнь и берег дальний - [33]

Владимиром Маяковским.

Эта мимолетная встреча навсегда врезалась в мою память.

В 1921 году Маяковский приехал в Ригу. Может быть это было в 1922 году, но какую роль один короткий год играет в жизни человека?

Мне очень хотелось познакомиться с автором «Облака в штанах». Эта поэма до сих пор считается в советских литературно-промышленных кругах произведением, вдохновившим всю портняжную промышленность Советского Союза.

Я где-то разузнал адрес Маяковского и явился к нему.

Поэт принял меня со свойственной ему изысканной любезностью.

— Что тебе нужно? — спросил он меня. — Куда лезешь?

— Пришел, чтобы пожать руку великому поэту, — сказал я.

— Проваливай ко всем чертям, — посоветовал мне автор «Бани».

С этими словами он схватил меня за шиворот и выбросил за выворот.

Какой это был талантливый человек!

Толстой (А. Н.)

Летом двадцатого года в Ригу из Парижа приехал Алексей Толстой.

Приехал он по ангажементу для выступлений с чтением своих произведений.

Граф очень хорошо читал свои произведения, особенно, когда получал за свое чтение гонорар.

Около недели он прожил на взморье в том же пансионе, в котором жил я.

Мы очень сблизились за эту неделю.

Алеша блистал остроумием и всегда громко смеялся моим шуткам.

Я тогда был влюблен в барышню, которая тоже жила на взморье. Сразу же после завтрака я убегал к ней вздыхать у нее на веранде. Потом мы уходили к морю, и я вздыхал возле нее на пляже. Потом мы обедали, и я вздыхал за обеденным столом.

Алексей Толстой и тогда уже был знаменит, но держал себя в высшей степени непринужденно и просто.

Никаких признаков снобизма я в графе не заметил.

Кажется, что я вообще его не заметил — слишком уж был занят своей девицей.

Толстой увлекался русским народным эпосом и галстухами. У него была превосходная коллекция галстухов. Как-то я решил порисоваться перед своей девицей и «занял» один из галстухов моего собрата по перу.

Толстой скоро обнаружил пропажу галстуха. Он запросто, без церемоний, по-дружески вошел в мою комнату, порылся среди моих вещей и нашел свой галстух. Со свойственной ему прямолинейностью граф торжественно обещал натереть мне морду.

Однако, он этого не сделал. Алексей Толстой редко сдерживал обещания.

Неудачный некролог

Один из моих некрологов чуть меня самого не свел в могилу.

Умер писатель, с которым я очень подружился. Умер скоропостижно, и преждевременная смерть его всех нас потрясла.

Я посвятил ему прочувствованную статью.

Описал его жизнь в дореволюционной России, его бегство за границу, его отчаянные попытки примириться с судьбой эмигранта.

Некролог, которым я гордился, был напечатан в газете «Сегодня».

Он кончался словами «Мир праху твоему, дорогой товарищ!»

Когда я увидел некролог в газете, у меня потемнело в глазах. Я чуть не лишился сознания.

Вместо «Мир праху твоему, дорогой товарищ!» было напечатано «Пир марху твоему, дорогой товарищ!»

Я тотчас же дал поправку.

На следующей день в газете появилась заметка о «досадной опечатке, вкравшейся в некролог».

«Вместо «пир марху твоему», — говорилось в поправке, — надо читать «мир парху твоему».

Я заплакал и чуть не побежал топиться.

Теперь я некрологи кончаю словами:

«Да будет земля тебе пухом».

Горький

С Максимом Горьким я познакомился в раннем детстве. Автор «Мальвы» около года (а может быть и дольше) прожил в Старой Руссе, а от Новгорода до Старой Руссы рукой подать — правда, очень длинной рукой. Мои родители поехали к Горькому в гости. С знаменитым писателем их познакомила пожилая англичанка, которую все называли старуха Ингресолл. Мне тогда было два года. Горький, который очень любил детей, посадил меня к себе на колени. Внезапно Горький дико завопил, вскочил с места, бросил меня в руки моей матери и стремительно выбежал из комнаты менять брюки.

Горький был замечательный писатель. И очень чистоплотный человек.

Вторая моя встреча с Горьким состоялась в Берлине после большевистской революции. Горький тогда был белогвардейским эмигрантом, оторванным от русского народа, врагом прогресса и социализма.

Я только что покинул Россию и еще не успел полностью вступить в роль клеветника и врага Советского Союза, прогресса и социализма. Горький в те дни на чем свет стоит ругал коммунистический режим. В этом заключается великая трагедия российской эмиграции. Мы ругаем коммунистический режим на чем свет стоит, а не почем свет стоит. А в наш материалистический век «почем» имеет гораздо большее значение, чем «на чем». Когда Горький понял разницу и увидел, что «почем» выгоднее, чем «на чем», он вернулся в СССР и стал хвалить советский режим.

Как-то вечером Горький гулял по Унтер ден Линден. Русские эмигранты очень любили бульвар «Унтер ден Линден». Название это воскрешало в них воспоминания об «Унтере Пришибееве». Я издали увидел Горького и закричал изо всех сил: «Алексей Максимович! Алексей Максимович!»

Горький остановился. Я поспешно подошел к нему и протянул руку. Горький взял мою руку и, не зная, что с ней делать, вернул ее мне.

— Неужели вы меня не узнали?! — воскликнул я. — Я ведь сидел у вас на коленях!

— Нет, — ответил Горький и, круто повернувшись, ушел.

Удивительно, как нетерпимо относился Горький к чужим мнениям!