Другая жизнь - [11]

Рабочий стол Тошико в Хабе представлял собой примерно то же самое – массу различного барахла, которое, казалось, имело смысл только для неё самой. Джек однажды описал методологию Тошико как «творческий хаос», и его восхищённый тон предполагал, что и остальные могли бы взять с неё пример. Не то чтобы он сам сильно отличался от неё — Гвен видела на его столе среди документов, старых телевизоров и мисок с фруктами блюдо с кусочками коралла, как будто он пытался вырастить их.

Стол Тошико был первым, что видел человек, попадая на базу Торчуда – куча экранов мониторов, разбросанные груды документов и разные детали электронных приборов. Там был даже кубик Рубика, который Тошико могла собрать за минуту. Когда она не видела, Оуэн перемешивал его и бросал обратно на стол. И Тошико доводила его до исступления, как-то умудряясь каждый раз собрать кубик обратно, даже когда Оуэн поменял местами несколько наклеек на нём. «Спальня подростка» — таково было альтернативное описание стола Тошико, которое дал ему Оуэн.

Гвен бросила взгляд на Оуэна и увидела, что на его столе, который был следующим за столом Тошико, тоже царит бардак. Сам Оуэн держал клавиатуру на коленях и лупил по клавишам. Это было так не похоже на изящные прикосновения пальцев Тошико.

Теперь Тошико пользовалась цифровой ручкой, комментируя показания на нескольких экранах. На двух дисплеях слева от неё прокручивался список имён и дат, почти слишком быстро, чтобы его можно было прочесть, и уж точно слишком быстро для запоминания. Справа демонстрировался маршрут передвижения Уайлдмена по центру города, в прерывистом формате записи, украденной с камер видеонаблюдения. Два самых маленьких экрана в центре показывали объединённый спутниковый снимок области вокруг офисного комплекса «Blaidd Drwg». Тошико наложила поверх этого изображения схему местных дорог в виде сетки белых линий и обозначила места преступлений красными точками. Гвен вспомнила красную лужу с разбитой головой Уайлдмена в центре её, которую она видела на дороге ранее. Эти кровавые брызги на дисплеях Тошико показывали местоположения жертв Уайлдмена за прошлую неделю.

Гвен наклонилась, чтобы посмотреть поближе. Тошико испустила лёгкий раздражённый вздох.

— Ты на меня капаешь, ты в курсе?

— Прости, — Гвен сделала шаг назад. — Дождь начался раньше, чем мы успели вернуться к машине. Он немного застал нас врасплох. Днём была такая хорошая погода. А в прогнозе ничего не говорили про дождь.

Тошико повернулась в кресле.

— Слушай, почему бы тебе не пойти в конференц-зал? Через несколько минут я передам туда результаты.

Гвен кивнула.

— Хорошо.

Лучше оставить Тошико в покое, подумала она. Она спустилась по короткому лестничному пролёту, который вёл к мостику через мелкий бассейн. Её всё ещё поражало то, как Хаб Торчвуда сочетался с окружающим подземным пространством. Ориентиром был высокий столб из нержавеющей стали, который тянулся из бассейна до высокого потолка и возвышался ещё на семьдесят футов над мостовой на Роальд Даль Пласс, напротив центра «Миллениум». Непрерывно льющаяся каскадом вода была словно мерцающий занавес на каждой из сторон столба. Основание его уже начало зарастать водорослями, но в Хабе не чувствовалось никакого запаха сырости. В самом бассейне, казалось, периодически происходили приливы и отливы. Однажды торчвудцы обнаружили там леща, который плескался у столба, потерянный и несчастный, пока Оуэн не поймал его. Оуэн исследовал леща, объявил, что он пригоден для употребления в пищу, и приготовил его в кухне Торчвуда на верхнем уровне торчвудской базы, за что заработал прозвище «Гарри Рэмсден»[11].

Гвен встретила Джека на верхней площадке винтовой лестницы, ведущей к залу заседаний. Он всё ещё был одет в шинель. Радужные капли дождя сверкали на воротнике и плечах в неравномерном свете расположенных в Хабе ламп. Он смотрел вниз, явно наслаждаясь видом своей команды за работой.

— Я видел, как ты там беседовала с полицейским…

— Энди?

— Да. Он тебя замучил?

— Нет, ничуть. — Гвен вспомнила, как она чувствовала себя, разговаривая с Энди. Или, точнее, не разговаривая. — Иногда я ненавижу хранить секреты. Иногда мне хочется, чтобы люди не доверяли мне их, тогда никто и ничто на меня не давит. Понимаешь, что я имею в виду?

— Это часть работы, — сказал ей Джек.

— Моя мама говаривала, что от друзей нельзя ничего скрывать. Если ты не можешь доверять своим друзьям, то кому ты вообще можешь доверять?

— Тогда нет смысла заворачивать твои подарки ко дню рождения!

Гвен засмеялась.

— А, это никакой не секрет. Мама скорее посчитала бы это «сюрпризом».

— И в чём разница?..

— Сюрприз – это то, о чём ты можешь рассказать всем. В конце концов. У тебя не получится вечеринки-сюрприза, если на неё никто не придёт.

Джек тоже засмеялся.

— А секрет – это то, что ты можешь рассказать людям об одном друге? — Джек задумчиво смотрел на неё. Он почесал лоб указательным пальцем, не отводя от неё взгляда своих светлых глаз. — А ты делишься с кем-нибудь своими секретами?

Гвен понимала, что он имеет в виду. Она видела, как он получил выстрел в голову и выжил. Слышала, как он говорил о каком-то необъяснимом инциденте, который означал, что он не может умереть. Он определённо мог чувствовать боль – у него адски болела голова в течение нескольких дней после того выстрела, даже притом, что от него не осталось и следа. Она не знала, насколько он неуязвим; было бы достаточно болезни, катастрофы или огня, чтобы убить его. Но, более того, об этом знала только она одна. Йанто, Тошико и Оуэн не имели об этом никакого понятия. Джек не просил её хранить его тайну – казалось, он просто знал, что она будет. Понимание без слов.