Стивен Баукетт
…И ВЕЧНОСТЬ ЗА ЧАС
Он спал уже три дня. Это был тот странный и даже немного страшный сон, в который Доктор иногда погружался, когда ему нужно было собрать все ресурсы своего существа; нечеловеческий сон, хотя Джо и понимала, что для него это было абсолютно естественно. Всё равно она не могла привыкнуть ни к полной неподвижности его тела — и веко ни капельки не дёрнется, и пальцы не шелохнутся — к сильному падению температуры его тела, к мертвенной бледности его кожи.
Она заглядывала к нему каждые несколько часов, день и ночь проводила в ТАРДИС, высматривала какие-нибудь изменения в неестественном постоянстве, прижимала ухо к его груди, чтобы услышать обнадёживающий двойной ритм его сердец — единственный признак того, что жизнь его ещё не покинула. Она набросила на него одеяло, говорила с ним, когда уже не могла сдерживать своё беспокойство, и регулярно заваривала ему чай, который через несколько часов выливала, когда жидкость становилась такой же холодной, как ледяная кожа Доктора.
Три дня. А на четвёртый день она обнаружила, что он проснулся и улыбается, что его взгляд такой же ясный и озорной, каким она его всегда знала. От облегчения у неё в глазах выступили слёзы.
— О, Доктор… Ты… — она чуть было не сказала «снова живой», но успела остановиться и смущённо засмеялась: — Ты проснулся.
— Этот чай остыл, Джо.
Он улыбнулся ей, аккуратно поставил чашку с блюдцем на столик у кровати, и попытался убрать ворс, запутавшийся в красном бархате его пиджака: его притворная привычка, которая свидетельствовала о том, что его мысли чем-то заняты.
Джо знала его достаточно хорошо, чтобы понимать это. Радость на её лице пропала.
— Доктор, случилось что-то плохое, да?
Его улыбка не пропала; Доктору нравились невинность, простота и открытость, с которыми Джо формулировала мысли. Иногда Вселенная дрожала, сотрясалась под ударами сил зла, грозивших расколоть её, и тогда Джо так отчаянно, так искренне пыталась понять и помочь. Этим она ему очень нравилась, хотя он никогда и не говорил об этом.
Доктор встал, потянулся, снова попытался очистить пиджак и подумал, что лучше бы он его повесил перед тем, как впадать в состояние гипер-медитации. Бархат сильно мнётся.
— Если честно, Джо, то да. Думаю, случилось что-то ужасное.
— Что? Ты можешь мне объяснить?
Он уставился мимо неё вдаль, размышляя как лучше объяснить идею, для понимания которой обычный человеческий ум не был предназначен.
— Думаю, что смогу. Но вначале мне нужны чашка чая — горячего в этот раз, пожалуйста — и как минимум пятьсот костяшек домино.
* * *
Объяснение состоялось несколько часов спустя. Доктор был занят подготовкой ТАРДИС к тому, что Джо называла «долгий перелёт», прекрасно понимая, что любое описание этого путешествия окажется абсолютно неадекватным. Затем, на огромном столе в одной боковых кают, в которых бывал редко, он выстроил рядами костяшки домино.
Кости домино, стоя на торцах, формировали похожую на дерево структуру, «ствол» которой разделялся надвое, каждая из веток потом тоже делилась, и так далее, пока домино не закончилось.
— Если бы ты выступал с этим номером на улице, ты бы хорошо зарабатывал, — прокомментировала Джо, пытаясь скрыть своё беспокойство.
Она знала, что произойдёт, когда Доктор толкнёт первую кость, и не могла понять, зачем он так старается, если она легко могла представить себе это.
— Предположим, — начал Доктор, и его назидательная интонация заставила Джо улыбнуться, — предположим, что это игра в причины и следствия. Если я толкну первую кость…
— Она толкнёт вторую, та толкнёт третью, и так далее.
— Отлично, Джо! — сказал он с искренней радостью.
— Я вообще-то в школе успешно сдала экзамены!
Доктор поднял указательный палец:
— Но не по пан-мерной объединённой метафизике.
— Вообще-то, — призналась она, — лучшая оценка у меня была по домоводству.
— А теперь предположим, что мы знаем о том, что домино падают, лишь потому, что мы смотрим на две или три кости сквозь маленькое окошко. То есть мы не знаем, откуда началось обрушение и где оно закончится.
— И закончится ли вообще, — добавила Джо, вздрогнув от того, что внутри у неё похолодело.
— И закончится ли вообще… Но мы знаем, что если мы устраним одну стратегически важную кость, то сможем ограничить ущерб, а может быть, даже полностью остановить цепную реакцию.
— Ты говоришь о временном разломе! — перебила его Джо от внезапного прозрения и от шока от того, что в её представлении кости домино стали населёнными планетами. Он немного говорил ей об этом перед тем, как впасть в это непостижимое состояние, которое он называл «сон обучения». — О, Доктор, ты имеешь в виду…
Он мрачно кивнул.
— С этим не вполне умеют справляться даже повелители времени… — он усмехнулся на слове «даже».
Снова парадоксальные отношения между ним и его народом заставили их просить его о помощи, и вынудили его эту помощь предложить; хотя в глубине своих сердец Доктор сомневался в том, что даже ему удастся в этот раз что-нибудь сделать.
Временные разломы были многомерными эквивалентами землетрясений: огромные блуждающие выбросы хронотронной энергии, несущиеся как сейсмические волны по хрупкой паутине космического пространства-времени. И разлом, о котором ему сообщил Верховный Совет Галлифрея, был очень сильным: 8+ по галактической шкале Рихтера.
