Другая жизнь - [25]

— Беллона, я не хочу заниматься пустословием, поэтому перейду к делу — разговор пойдёт о твоей помолвке.

Принцесса чуть не рухнула на пол. Вопреки тому, что сиденье глубоко погружало в себя сидящего, у неё было ощущение, что она выскальзывает из него. Сознание терять она не собиралась, так как за плечами девушки были и более серьёзные переживания, но к такому подвоху судьбы она и не думала готовиться! Казалось, всё начало налаживаться, всё пошло хорошо, даже замечательно. И вот, это рушат не кто-нибудь, а её родные родители.

— Но, отец, вы просили меня самой подобрать себе мужа. Однако я такового пока не нашла, поэтому не вижу необходимости обручаться. Впрочем, и не с кем!

— Об этом тебе больше думать не придётся. Я сам подобрал нужную кандидатуру. Твоим суженым будет Ричард. Завтра же, за обедом, в кругу семьи, мы объявим о том, что вы жених и невеста.

— Ричард? Но он мне совсем не нравится! Он, он… — Беллона не знала, что сказать. Какой он? Некрасивый? Нет, с его внешностью всё в полном порядке. Скучный? Нет, с ним можно долго и занятно разговаривать. Тогда в чём дело? Сказать, что она любит олтернского графа, было равносильно тому, что саму себя заключить в тюрьму. После такого признания отец непременно запер бы её в монастырь до самого замужества, или отправил в Интермедию, до поры до времени, пока не образумится. Если бы принцесса была опытнее и знала одну простую вещь, которую знают все взрослые люди, она бы толково всё объяснила родителям, хотя им бы такое оправдание вряд ли понравилось. Ричард Линкольн не влёк её к себе, как мужчина, он не притягивал и не возбуждал. Ей не хотелось быть с ним ближе, чем они были во время вальса. Беллона не осознавала, что именно всё это она переживает при встрече с Дереком.

— Вот видишь, ты просто сама не знаешь, что к нему испытываешь. Вы слишком мало знакомы, но пройдёт время, и вы станете прекрасной парой! Главное общайтесь побольше.

— Нет! Я же сказала — нет! Я не пойду с ним под венец и не буду его женой!

— В тебе говорит твоё вечное желание противопоставить себя кому-либо, — Робин стал суровее, — я твой отец, и мне решать твою судьбу. Тот, кого я выбрал — будет твоим мужем.

— Тогда зачем вы оба обещали мне свободу выбора? Зачем были эти ничего не значащие, напрасные слова, в которых говорилось, что вы не торопите меня, что я сама вольна строить своё счастье?

Тут не выдержала и вмешалась королева. Голос Весты был дрожащим, но, тем не менее, решительным.

— Так сложились обстоятельства. Мы не хотели гнать события, но нам приходится так поступать. Ради твоего же блага.

— Какие обстоятельства? Вы можете мне нормально объяснить, что произошло. Или происходит? — Беллона переводила взгляд с отца на мать и обратно. Тщетно она пыталась найти там путь к отступлению, оба были настроены твёрдо, а королева и вовсе категорично. Она и продолжила полемику.

— Если ты ещё ничего не слышала и оставалась слепой и глухой к творящемуся вокруг, то я всё тебе расскажу. Баронесса Клотильда сообщила мне всё, о чём ходят сплетни в замке.

— Эта выдумщица, которая рассаживает слухи?

— Прошу тебя, не перебивай! Клотильда не сказала мне ни слова лжи. Так вот, назревает скандал, и связан он с тобой!

— Со мной? Боже, но я ведь ничего такого не сделала!

— Всё из-за того, что к тебе проявил благосклонность император Голубого квазара. О нём ходят дурные слухи, он известен как человек, который портит репутацию молодым девушкам и даже замужним женщинам! Он постоянно смотрит на тебя, пытается приблизиться. Это всё пугает и настораживает нас, а окружающих заставляет осуждать тебя за то, что ты потакаешь его знакам внимания.

— Это наглая клевета! Мы с ним просто стараемся подружиться!

— Вот как? — глаза Весты потемнели и, казалось, в них засверкали молнии. — И когда же это вы успеваете?

— Вчера он по-доброму отнёсся ко мне, — Беллона пыталась выкрутиться из угрожающей ей наказанием и позором ситуации, нужно же было как-то объяснить их отношение друг к другу, не упоминая о ночи. — А сегодня за танцем мы говорили о разных мелочах. Ничего плохого или постыдного! Мама, я же обещала тебе когда-то, что никогда не подвергну имя Карлеалей осмеянию или оскорблению, неужели я должна клясться вам в том, что не преступлю законов приличия?

Король и королева замолчали. Веста повернулась лицом к огню, но обращалась по-прежнему к дочери.

— Я слышала, как тебя назвали Минервой Второй. Для меня было ужасно это услышать. Я хочу, чтобы ты никогда, никогда не стала на неё похожей.

— Если бы я знала, какой она была, я бы такой не становилась. Но вы мне ничего о ней не рассказываете!

— Когда-нибудь, возможно, я всё тебе о ней поведаю, но не сейчас. Сначала ты должна устояться, как личность. Стать добродетельной, со стержнем внутри, тогда и посмотрим…

Беллона перестала слушать поучения матери, которая, порой, противоречила сама себе. Как-то она утверждала, что нужно слепо повиноваться старшим, а после этого повествовала о том, что вопреки отговоркам своего отца убедила его выдать её замуж за принца Феира. Она утверждала, что любовь с первого взгляда — это не стоящая внимания привязанность, которую нужно стараться забыть, однако рассказала, как ей хватило одного мгновения перед портретом далёкого юноши, чтобы оцепенеть от его красоты, полюбить его и через много лет стать его супругой. Супругу прервал Робин, немного смягчившийся и ослабивший напор на дочь. Он понял, что виной слухам была не она, а Виталий Дьюс и само это «высшее» общество, которое мнило себя правильным, образцом для подражания, а на деле просто завидовало и пыталось сбросить со своей высоты конкуренцию, возникавшую порой.