– У меня все получится, Пьер. Вот увидишь, мне уже немало лет, но я вовсе не старушка, готовая к отходу в мир иной. Признаюсь, я подумывала о том, что пора ставить точку. Но теперь… отчего бы не выйти на новый виток? У меня в голове модные идеи на несколько десятилетий вперед. Ты меня хорошо, знаешь, Пьер, я от своих планов не отказываюсь.
Пьер действительно хорошо знал ее, знал этот тон, которым она говорила. Он даже побаивался Коко, ее непредвзятых суждений, ее бесконечной веры в собственные силы. Мадемуазель Шанель никогда не ошибалась.
– Я буду рядом с тобой. Я тебя не предам!
Они вместе пережили несколько тревожных дней, последовавших за памятным февральским показом. Пережили поражение, которое Вертаймер воспринял как перст судьбы, а Коко… просто-напросто проигнорировала, считая, что поражение – это не про нее.
И она, как всегда, оказалась права. Самый большой подарок – признание – Коко приготовила Америка. В 1957 году ей пришлось отправиться в далекое путешествие за океан. Один из самых крупных журналов моды пригласил ее в Даллас на торжественную церемонию вручения престижной премии Неймана Маркуса в области моды. Приземлившись в Техасе, Коко поняла, что Америка действительно является ее последним завоеванием. Восторженное жюри единодушно рукоплескало «самой великой создательнице моды двадцатого столетия». Это стало ее пропуском в новую жизнь.
– Спасибо, Пьер, – прошептала она своему старому другу, вернувшись в Париж.
Вертаймер молча склонил свою голову, пряча смущенную улыбку. Это была самая нежная фраза из всех, что Коко сказала ему за тридцать с лишним лет – возможно, даже единственная.
…Коко вспоминает Пьера Вертаймера, человека, воскресившего ее. «А ведь я любила его, – думает она. – Как бы мне хотелось сказать ему, что я скучаю. Скучаю по нему, по миру, который мне принадлежал. Почему именно сейчас? Старая Коко, наверное, твое время подошло к концу. Наверное, пора и тебе помирать».
