Другая проекция - [2]

* * *

К сожалению, эта великолепная инструкция, предусмотревшая почти все жизненные коллизии, сегодня меня не спасала. Один «проходимец» был у шефа, что само по себе затрудняло задачу, а второй забрал Петрович — он пошел к врачу, а когда должен вернуться, никому не известно. А полдня проблындаться неизвестно где я не могла себе позволить, нужно закончить доклад к конференции, а у меня при увеличении накачки куда-то девается нулевая мода, да и расходимость пучка оставляет желать лучшего. Так что ничего не поделаешь, надо успевать. 18 минут девятого. Ну! Неужели!!! Наконец-то появилось мое не улетевшее в теплые края счастье под номером 37. Хромоного, перевалившись на правый бок и надсадно рыча от непосильного груза, подполз автобус к остановке. Теперь задача №1 — попасть вовнутрь. Ну, да где наша не пропадала. Бабулечка, подвиньтесь чуть-чуть! Так, рука уже ухватилась за поручень. Теперь подтянуться, кажется, можно упереться ногой в ступеньку. Товарищи! Подвиньтесь еще на 4 копеечки! Фу, дверь закрылась. Едем. 8 часов 20 минут. Есть некоторые отличные от нуля шансы успеть.

У меня за плечами были 5 студенческих лет, совпавших с периодом интенсивного строительства метро. Тогда транспорт ходил самым немыслимым образом и в плане времени, и в плане возможности попасть в нужную точку города, маршруты все время менялись. Постоянными были только долговременное стояние на запруженных светофорах и неизменная набитость салонов. Во время поездок на занятия частенько случалось, что из закрытой двери троллейбуса торчала рука или нога. С чувством глубокого удовлетворения я вспоминаю, что это были именно мои конечности. Зато сейчас, добрым словом поминая комплексное отечественное образование, я с гордостью могу сказать, что не построили еще такое транспортное средство, в которое я не смогла бы влезть.

Кошмар какой-то! Сюда кто-то еще пытается втиснуться. Только бы не выпустить поручень! Как-то Валерка сказал в аналогичной ситуации, что было бы очень интересно, если бы из набитого автобуса вдруг пропали все пассажиры и остался кто-то один. Было бы интересно полюбоваться на его позу.

Так, пора продвигаться к выходу. Вы на следующей выходите? Тогда какого икса ты тут застрял? (Это, разумеется, не вслух). Восемь двадцать семь. Еще вагон времени. На последнем перед моей остановкой светофоре загорается зеленый. Это аналогично команде «На старт!» у бегунов. Подъезжаем к остановке. «Внимание!» Только вот пятую точку задрать вверх как заправский спринтер не могу — толкучка. Открываются двери — «Марш!»

Пулей вылетаю из двери и, разумеется, попадаю ногой в снеговую кашу. Старенький сапог обиженно пропускает внутрь ледяную воду. Плевать. Сейчас главное — успеть. Дистанция — 150 метров с препятствиями. Не хватает только какого-нибудь комментатора, поскольку страсти кипят не меньше, чем на олимпиаде. Любо-дорого посмотреть, как наша Алевтина Федоровна, по призванию самая знойная женщина института, а по профессии кадра из отдела, вся в духах и в мехах, пытается бежать на своих «шпильках» и при этом не делать резких движений, чтобы невзначай «штукатурка» не обсыпалась. Жаль ее, напрасно старается. А кто это там впереди, кругленький такой, так нарезает, подпрыгивая, как баскетбольный мяч? Обгоню, посмотрю. Ба, это ж Михаил Федорович из Наташкиной лаборатории, само воплощение солидности! Не забыть бы ей рассказать, то-то повеселится. Вот и дверь, можно поздравить себя с новым личным рекордом. Так и есть, Усатый на входе. Уже принял боевую стойку. А фиг тебе, успеваю проскочить как раз в тот момент, когда диктор уже раскрывает рот, чтобы сказать про московское время. Уже почти на лестнице меня догоняет его фраза: «Опять, Горбачевская, опаздываете?» Не опять, а снова, подавись ты.

* * *

Как обычно, народ в радостном возбуждении после пережитого стресса потихоньку расползается по лабораториям. Наши все уже, естественно, на месте.

— Общий привет!

— Явление восьмое, те же и Горбачевская, — отзывается Лев Саныч. — Лен, книжку принесла?

— Не казните глупую и бестолковую девушку, вот сегодня прямо с вечера положу в сумку!

— Ого, уже прозвучало слово «сегодня». Это прогресс! Можно подумать, что сегодня будет исключительный вечер, когда ты дома будешь потихонечку вязать носки перед телевизором. Ладно, раздевайся да садись чай пить, — воспитывает меня Зина-корзина, по профессии наша материально безответственная, а по душевным качествам — мама всей лаборатории.

Она, конечно, права. Я последнее время совсем потеряла голову. Взрослая, можно даже сказать зрелая, умудренная жизненным опытом, почти старая женщина, в свои 22 года втрескалась, как пятнадцатилетняя соплявка!

Разумеется, как и всем нормальным людям, мне случалось влюбляться и раньше. И даже голову терять. На денек-другой. Самое большое, на неделю. А потом все становилось на свои места. Либо я понимала, что предмет моих воздыханий видит во мне лишь некое устройство для постельно-прикладного использования и делала ручкой. Либо сей предмет был существом крайне закомплексованным, и в качестве возлюбленной ему нужна была заботливая клуша с соответствующими мозгами, и он сам пропадал с горизонта. Или у воздыхателя, при всех его пламенных чувствах, обнаруживался какой-нибудь вывих в мозгах, как например у Кап Капыча, и даже приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы его, воздыхателя этого, отвадить. Либо появлялась еще какая-нибудь причина для прозрения, и спустя максимум неделю мозги вставали на место, хотя роман как таковой мог тянуться ни шатко, ни валко еще некоторое время.