Друг другу вслед - [20]
— На Дальний Восток, чтоб морем до дому.
— Истосковались, поди?..
— Само собой, девка. Плен есть плен, — сказал пожилой солдат, с интересом оглядывая Игната. — На Дутова, по мандату военной коллегии, товарищ?
— Угадал, — скупо улыбнулся тот.
— И мы туда же с хлопцами. Всем, понимаешь, взводом… — солдат выколотил трубку, озабоченно молвил: — Эй, ребята, кто за кипятком? Пронягин, кажись, твой черед? Беги, а мы слегка подчембуримся.
Солдаты с криками выпрыгивали из вагона, умывались, охая, до красноты терли лица. Потом поправляли на себе подсумки, с беспокойством глядели на еле заметный дымок паровоза.
— Смена бригад, — заметил кто-то. — Считай дотемна.
— Этак и Дутова провороним запросто…
— Дай срок, столкнемся. А вот и Пронягин!
Через несколько минут огромный чайник стоял посреди нар, и служивые, пригласив за компанию молодку, парня в кепке и Игната, звучно прихлебывали из оловянных кружек пустой кипяток. Игнат вынул из чемодана полбуханки хлеба, свой двухнедельный паек, пару вобл.
— Дели на всех, ребята. Хоть раз, но поедим.
— Ты шуточки-то оставь, — сказал взводный. — До Уфы еще ехать и ехать, а ты…
— Дели без разговоров!
Сидя в тесном кругу солдат, Игнат с какой-то особенной силой ощутил незримые нити, связывающие его с этими людьми. И пусть на нем топорщилась новенькая шинель, остро покалывающая подбородок, а их справа успела повидать разные виды, пропитаться пороховым дымом, потом и кровью, — главное было в другом: и они, и он ехали, озаренные одной и той же думкой, бороться против одного и того же волка о двух ногах…
В одну из кромешно-темных ночей пересекли Волгу, и снова пошли задержки на станциях и полустанках, снова смена паровозных бригад, и забор топлива с водой отнимали многие часы… За окном плыли продолговатые лысые взгорки, поля, цепочки деревенских изб, леса и перелески, и в упор — чуть наискось — било густо-красное солнце.
Только на исходе седьмых суток поезд наконец добрался до Уфы.
Побывав у губернского военного комиссара, Игнат выехал в Богоявленск.
От переправы через Белую дорога свернула к горам. Издали они казались одной непрерывной темно-синей грядой, но чем ближе к ним подъезжали, тем яснее проступали гребни, одетые первым зеленым пухом, открывались глубокие пади, и по их склонам густо сходили вниз липы с вязами, кое-где вбегая в черную, окутанную маревом пашню.
Возница, маленький старичок, показал кнутовищем налево.
— Гора Соленая, а под ней Высокое поле. И впрямь, будто на цыпочках стоит. Раньше им заводчик Пашков владел, теперь — мы… — Он почмокал губами, погоняя кобылу. — А места наши знаменитые. К иконе Табынской божьей матери за двести — триста верст идут на поклон… Одно слово — Богоявленск. Ну, а если попросту говорить — Усолка, по имени реки.
Нестеров с тревогой смотрел вперед, что там стряслось, какая беда? Громко и часто, как на пожаре, бил колокол, сыпала длинная пулеметная очередь, по нагорным улицам торопился народ.
— Сбор дружины, всего-навсего, — успокоил возница. — Так заведено Калмыковым: дважды на неделе — в строй.
— Что он за человек?
— Ты о Михал Васильиче? У-у-у! До германской в мастерах был, теперь главком. Стратиг военный, каких мало.
Миновав кирпичные заводские постройки, телега остановилась. Дальше проезда не было: дорогу вплоть до моста запрудили вереницы подвод. Возле белого, в два этажа дома колыхалась толпа.
Старик-возница соскочил наземь, перемолвился с часовыми.
— А ты прав, — сказал он, — сбор не простой. На атамана едет отряд, за полгода в третий раз. Экая силища!
К штабу дружины через мост подваливали конные и пешие боевики. Те, что постарше, вынимали кисеты, присев под вязами, закуривали. Молодые подчеркнуто весело переговаривались с набежавшими на звон колокола бабами и девками. У ворот кавалеристы затеяли пляс: длинный парень ходил колесом по кругу, и мелькали перед глазами красные гусарские, — видно, еще отцовские или дедовские — чикчиры да русый, волнами, чуб. Но вот из дому вылетел маленький, круглолицый парнишка с карабином за спиной, и шум стих.
— Пулеметы в середку обоза, Михал Васильич велел. Сотенного в штаб! — скороговоркой выпалил он.
— Эй, Макарка, солнышко, скоро ль в путь? — крикнули из-под вязов, но парнишки и след простыл.
Бородатые подводчики держались поодаль. Они как неприкаянные бродили туда-сюда, поглядывали из-под руки на небо и особенно часто в сторону Высокого поля. Какая-то мысль упорно занимала их, но она, судя по всему, еще не вылилась во что-то определенное.
— Да чего ждать? — сипло сказал пегобородый. — Вали груз, мужики. Пускай сами и волокут на горбах, а мы — домой. Верно говорю?
— Ве-е-ерно!
Подводчики принялись ловко и споро составлять на обочину пулеметы, ящики с патронами, задымленные котлы. Пегобородый первым прыгнул на телегу, чтобы гнать лошадь прочь от штаба.
— Стой! Сто-о-ой, отцы! — крикнул появившийся в самой гуще подвод высокий, с бритой головой и темными усами вразлет. — Знаю, земля не ждет, впервые своя, не дядина, сами вы подустали, гривастые притомились в походах. А как быть? Ваши сыновья вместе с аша-балашовцами, златоустовцами, стерлитамакцами выступают на подмогу рабочим Оренбурга. Ну, а напрут лампасные из-за Белой, оренбуржцы без лишнего слова встанут рядом с нами. Рука об руку — таков закон пролетарской борьбы!
Роман Эрика Шабаева охватывает важный период Северной войны, 1704—1709 годы, годы первых побед русской армии над шведами — взятие Нарвы, Полтавская битва, годы подъема национального самосознания народа. Писатель обращается к судьбам людей, имена которых неотъемлемы от крутого и бурного времени преобразований Петра I, зримо и пластично изображены эти далекие от нас события; язык романа, в меру стилизованный, передает дыхание Петровской эпохи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге четыре повести. «Далеко от войны» — это своего рода литературная хроника из жизни курсантов пехотного училища периода Великой Отечественной войны. Она написана как бы в трех временных измерениях, с отступлениями в прошлое и взглядом в будущее, что дает возможность проследить фронтовые судьбы ее героев. «Тройной заслон» посвящен защитникам Кавказа, где горный перевал возведен в символ — водораздел добра и зла. В повестях «Пять тысяч миль до надежды» и «Ветер удачи» речь идет о верности юношеской мечте и неискушенном детском отношении к искусству и жизни.
В книге активный участник Великой Отечественной войны, ветеран Военно-Морского Флота контр-адмирал в отставке Михаил Павлович Бочкарев рассказывает о суровых годах войны, огонь которой опалил его в битве под Москвой и боях в Заполярье, на Северном флоте. Рассказывая о послевоенном времени, автор повествует о своей флотской службе, которую он завершил на Черноморском флоте в должности заместителя командующего ЧФ — начальника тыла флота. В настоящее время МЛ. Бочкарев возглавляет совет ветеранов-защитников Москвы (г.
Книга документальна. В нее вошли повесть об уникальном подполье в годы войны на Брянщине «У самого логова», цикл новелл о героях незримого фронта под общим названием «Их имена хранила тайна», а также серия рассказов «Без страха и упрека» — о людях подвига и чести — наших современниках.
Роман Робера Мерля «Уик-энд на берегу океана», удостоенный Гонкуровской премии, построен на автобиографическом материале и описывает превратности солдатской жизни. Эта книга — рассказ о трагических днях Дюнкерка, небольшого приморского городка на севере Франции, в жизнь которого так безжалостно ворвалась война. И оказалось, что для большинства французских солдат больше нет ни прошлого, ни будущего, ни надежд, а есть только страх, разрушение и хаос, в котором даже миг смерти становится неразличим.
В сборник известного советского писателя Юрия Нагибина вошли новые повести о музыкантах: «Князь Юрка Голицын» — о знаменитом капельмейстере прошлого века, создателе лучшего в России народного хора, пропагандисте русской песни, познакомившем Европу и Америку с нашим национальным хоровым пением, и «Блестящая и горестная жизнь Имре Кальмана» — о прославленном короле оперетты, привившем традиционному жанру новые ритмы и созвучия, идущие от венгерско-цыганского мелоса — чардаша.
В новую книгу Людмилы Уваровой вошли повести «Звездный час», «Притча о правде», «Сегодня, завтра и вчера», «Мисс Уланский переулок», «Поздняя встреча». Произведения Л. Уваровой населены людьми нелегкой судьбы, прошедшими сложный жизненный путь. Они показаны такими, каковы в жизни, со своими слабостями и достоинствами, каждый со своим характером.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.