Друг человека... (История из скорого завтра) - [6]

вот - подперло, и выходной давно стал большей мукой, чем вся неделя...

- Может, тебе удобней просто снять девочку? - спросил Иван Иваныч, когда Юрий, выдохшись, все объяснив, как смог, умолк. - Не на ночь, а надолго. С деньгами помогу.

- Нет. Мне не это надо... не только это.

- Парень, ты просто сам не понимаешь, что тебе надо. А твое дело...

- Я свою хочу. А этой... ну, брезговать буду.

- Вот даже как?!

Друг глянул на Юрия с каким-то новым интересом, как-то совсем по-новому.

- Иван Иваныч, вот я торчу, пашу четыре с лишним года, как папа Карло, и ничего почти что не имею...

- Понятно. - Друг усмехнулся. - Твои проблемы и обиды предельно просты... Хочешь, прямо сейчас поедем? Пробный рейс.

- Вы это всерьез?

- А что? Люди мне нужны... - И, помолчав, поднял указательный палец, добавил веско: - Свои люди нужны!

Он первым поднялся, прихрамывая слегка, почти незаметно, пошел на улицу. Юрий, конечно же, за ним.

Иван Иваныч начальствовал над автопарком мусоровозов, начальствовал, кажется, всегда - кажется, с детства был здесь, крутился меж машин. Но Юрий знал, что он долго был офицером, дослужился чуть не до полковника, носил во внутреннем кармане легкую, точно из олова, награду - Герой Кавказа. Оттуда, с Кавказа, привез и хромотцу...

Познакомились они с год назад, случайно, хотя и не совсем, в одном кабаке для избранных. Иван Иваныч был там свой человек, а Юрий в роли клоуна - пел с эстрады самые смешные и безобидные "римейк-ретрошлягеры". Иван Иваныч их оценил, позвал певца к столу, угостил выпивкой, закуской. Побеседовал. Прощаясь, дал адрес конторы... Юрий стал захаживать к нему, но не с просьбами, а так, пообщаться. И

вот - знакомство пригодилось...

По дороге, но далеко не сразу, а привыкнув быть рядом в тесной коробочке кабины или, может быть, чтоб разбить нависшую тяжесть и духоту молчания, Юрий спросил, поинтересовался у Ивана, как у старшего:

- Интересно, а правда или врут, что нищих раньше не было?

- Нищих всегда с избытком, - отозвался друг. - Но это понятие такое, знаешь, "нищий"... Как посмотреть.

- Я не о таких, как большинство, а кто на коленях просит.

- А от большинства и до коленей - быстрей, чем плюнуть. Да и что коленями считать, еще вопрос... Подумать, приглядеться - и поймешь, что большинство только так, с виду, на своих двоих, а в самом деле - на коленях.

Юрий глянул искоса вниз, на ноги друга, на то, как точно тот подавливает какую надо педаль, не выдержал, сказал:

- Но вы же вот не на коленях, не с костылем. Стараетесь почти и не хромать, а многие так вроде рады, что калеки.

Иван Иванович насторожился:

- Ты про протез?.. М-да... Согласных на увечье оказалось больше, чем действительно увечных. А мне, парень, просто повезло. Маленько, правда, меньше, чем тем, кто сразу там остался... Но и больше тех, кому чуть выше отхватило... На двадцать сантиметров выше - и тоже бы наверняка пришлось на паперть... Трясти медалькой.

У голода и пресыщения - пределы разные. Но не настолько, как обычно представляется.

Если бы Юрию сказали: на этом сеновале тебе век вековать, - он только усмехнулся бы абсурду, нелепости подобной перспективы. Но можно плюнуть и перейти в избу - продолжить начатое здесь. Пикник устроить, да такой, чтоб вся округа ожила, на уши встала... Вломиться в забегаловку, за доллар снять отдельный кабинет (у них там есть, хоть и забегаловка). Или что еще придумать... Фантазии не хватит. Вперед, однако, истощится организм на соки и на воды, но только не на желание быть здесь, быть с ней.

Желание никогда не утолишь, оно сродни надежде. Ими человек живет и никогда не пресыщается. Надеждой и желанием.

- Юр, может, сдохнем здесь? Вдвоем. Так хорошо, легко. Так бы и полетела...

- Во логика!

- Че логика? Причем здесь логика?

- Так сдохнем или полетим? - И Юрий, потянувшись, признался скорей себе, чем ей: - Я б лучше полетел.

- Куда мне-е, Юр... Куда нам...

- Тогда прижмись.

- А? - Она не поняла и приготовилась обидеться. - Что, опять хвост прижать?

- Ко мне прижмись, дурында.

- А-а... Ю-у-ур, Юрочка...

И точно якорь, свинцовое грузило - затарахтело, зафыркало за щелястой стеной их слабого укрытия-сеновала. Это Иван Иваныч прогревал мусоровоз.

3

Конвейер - пожалуй, грандиознейшее изобретение цивилизации.

Такая хитрая штуковина, в которой ты можешь ничего не понимать и не уметь почти что ничего, но дело делать. Быть в конвейере полезным и даже ценным (бесценным!) винтиком.

Уже у проходной перед восемью утра ты начинаешь чувствовать свою незаменимость и даже где-то превосходство над толпой, что впереди потоком и гулом за спиной вливается без счета и, кажется, конца в утробу, в распахнутую пасть завода. Но каждый чувствует нечто подобное, ведь и он, этот каждый, - незаменимый винтик, и вся махина может подавиться, встать, заклинить из-за одного, не занявшего место у движущейся неспешно и неутомимо ленты...

Еще часок назад ты мог валяться в луже блевотины, мог рассуждать о смысле жизни, дожваривать подругу или кого-то из ее подруг, мог на ушах стоять (кому какое дело?!), но горе, катастрофа, если ты, приняв перед конвейером ровно в восемь стойку "ноги на ширине плеч", вдруг пропустил плывущую деталь, не закрутил ту гайку, что закрутить положено именно тебе.