Дрожь - [63]
Так, сейчас она на подъемнике, значит, я в безопасности. Делаю глубокий вдох. Нужно сосредоточиться — вперед!
До чемпионата Великобритании остается десять недель, поэтому я временно отказываюсь от идеи освоить крипплер. Мне вчера было страшно смотреть, как Брент его выполнял. Вместо этого я пытаюсь увеличить амплитуду и съезжаю со все более и более высоких мест на стене. Конечно, Саския быстро понимает, что я делаю, и теперь повторяет мои маневры.
На этот раз я спускаюсь с двадцати метров и чуть не срываюсь по пути вниз. Потом я взлетаю вверх по противоположной стене и вылетаю из хафпайпа гораздо выше, чем ожидала. Я, как сумасшедшая, машу руками, чтобы сохранить равновесие, и каким-то образом мне удается приземлиться. Еще несколько заездов по трубе на высокой скорости — и во время последнего вылета мне удается кое-как выполнить вращение. Я торможу, поражаясь, что все еще остаюсь на ногах.
Сверху скатывается Брент. Какой напор! Какая линия движения! Неудивительно, что он добился таких успехов. Я считаю вращения при его последнем вылете из трубы. Одно, два, три. Думаю, что он сделал три полных оборота. Но он вращается так быстро, что трудно определить.
— Ты сделал десять-восемьдесят? — спрашиваю я, когда он подъезжает к тому месту, где стою я.
— Да, — широко улыбается он. — Собирался три с половиной оборота, но… не важно.
— Получилось классно! А тебе не страшно?
— Только когда смотрю на тебя.
— Прекрати.
— Я говорю правду. Во время последнего заезда ты сильно рисковала. Остынь немного, а? Сбавь обороты.
— Что?! Ты — последний человек, от которого я ожидала это услышать.
— Прости. М-м, я собираюсь перекусить, если ты хочешь…
— Нет.
Он идет к своему рюкзаку.
Рядом со мной останавливается Одетта.
— С тобой все в порядке? — спрашивает она.
— Брент только что сказал мне, чтобы сбавила обороты, — выдыхаю я. — Вот ведь лицемер!
— Тяжело кататься с человеком, о котором беспокоишься. Но нужно разделять чувства и тренировки. Или… Ничего хорошего не получится. Чувства подобны якорю, они тебя удерживают.
Как она права! Как пойти на биг-эйр с якорем?
— Поедем вверх? — спрашивает Одетта.
— Нет. Ты поезжай. Мне нужно немного успокоиться.
Я хочу посмотреть заезд Саскии — с какой высоты она спускается.
— Хорошо, — кивает Одетта. — Держи за меня кулаки. Я хочу попробовать вращения вниз головой.
Вчера мы с Одеттой вместе ходили на батут. Она смотрела, как я выполняю трюки, а я смотрела, что делает она.
— Удачи! — кричу я, когда она отъезжает.
Дейл сидит на снежной насыпи и пьет «Смэш». Я сожалею, что вообще попробовала эту дрянь. Я смогла сократить его потребление до банки в день, и моя цель — вообще прекратить его пить. Если появляется привычка не спать, от нее очень трудно отделаться. Я думаю, что мне нужно более сильное снотворное.
Так, Саския начинает заезд. Я напрягаю зрение. Проклятье! Она все равно поднимается выше. Я смотрю в другую сторону, когда она проезжает мимо меня к подъемнику. Кертис едет прямо за ней. Что бы там ни случилось с его плечом, он не позволяет себе прекратить тренировки.
— Попробуй сделать тейл-грэб во время последнего оборота, — кричит Кертис Бренту, когда проезжает мимо. — Тогда зависнешь подольше.
По результатам прошлого года Кертис занял первую строку в британском рейтинге, а Брент — вторую. Но судя по тому, как Брент катается в этом сезоне, они вполне могут поменяться местами. Почему Кертис помогает ему? Но если Брент и считает это странным, он этого не показывает. Просто кивает в задумчивости, словно рисует у себя в сознании нужный образ, и вгрызается зубами в яблоко.
Я бросаюсь вслед за Кертисом и усаживаюсь на Т-образную перекладину бугельного подъемника рядом с ним. Я хочу узнать, какую игру он ведет.
— Я думала, что ты в больнице, — говорю я.
— Джасинта не хочет, чтобы я пропускал тренировки, — говорит Кертис.
— Как она?
— Не очень хорошо. Полетит домой, когда сможет сесть в самолет. Неудачный перелом.
— Это ужасно. А как твое плечо?
— Мне его посмотрели, пока я был в больнице. — Он криво улыбается. — Раз уж я там все равно оказался.
— И что тебе сказали?
— Все не так плохо.
Что по сути означает: болит сильно, но все-таки недостаточно, чтобы заставить его прекратить кататься.
Я киваю на Брента.
— Я могу тебя кое о чем спросить? Почему ты это делаешь?
— Что делаю? — не понимает Кертис.
— Помогаешь Бренту.
Молчание.
— У этого парня есть характер, — наконец говорит Кертис. — Он смелый и отчаянный.
— Да, но он же твой соперник.
Кертис пожимает плечами.
— Наверное, я так играю в эту игру.
— А Брент тебе помогает?
— Мы обсуждаем трюки. Да.
— Ты играешь очень отлично от того, как это делает твоя сестра.
«И от того, как играю я», — мысленно добавляю я.
Кертис плотно сжимает челюсти.
— Мне хочется думать, что это так.
Мои очки снова запотели. Я сжимаю перекладину, на которой сижу, бедрами, снимаю одну перчатку и роюсь в кармане в поисках салфетки для очков.
— У тебя есть чем протереть очки?
— На, возьми.
Кто-то бросил на пути движения подъемника солнечные очки — как раз там, где должен проехать мой сноуборд[38]. А я в эти минуты, можно сказать, одноногая и безрукая. Я пытаюсь объехать очки, но сноуборд проскальзывает и готов утащить меня за собой.
