Древо исчезающих времен - [4]

– Метров двести налево, – сказал Гаспарян. – И в лес?

– Вроде бы так, – согласился Костров, вспоминая, с чего все началось.

Два дня назад в Центр по изучению быстропеременных явлений при АН России пришла телеграмма из Брянска, в которой сообщалось, что над лесом возле деревни Скрабовка Жуковского района потерпел аварию вертолет энергохозяйства. Причины аварии расследовались линейным отделением милиции и были отнесены к компетенции научных органов. Что это были за причины, Костров толком не знал, но, будучи экспертом Центра, привык к неожиданным командировкам, зачастую не приносящим научных результатов.

– Черт! – сказал Гаспарян, сдирая с лица паутину. – Это уже четвертая.

Костров тоже дважды задел головой паутину, висящую между деревьями и кустами, но, как заядлый грибник, давно привыкший к лесному неуюту, не обращал на это внимания.

Сегодня на лесной поляне,

Среди широкого двора,

Воздушной паутины ткани

Блестят, как сеть из серебра, –

торжественно продекламировал он стихи Бунина и добавил с удовлетворением: – А грибы тут есть. Я уже два подосиновика нашел. Гарантирую завтра суп с грибами.

Лавируя между стволами редких осин и кустами акаций, они подобрались к краю болота, заросшего ивняком, осотом, ракитником и рыжим мхом. Болото пересекала цепочка ажурных мачт линии электропередачи, исчезающая в просеке недалеко от того места, где вышли эксперты.

Гаспарян ступил на пружинистый мох, остановился, предупреждающе поднял руку. Костров сразу понял, что привлекло внимание начальника группы.

Рядом со старой сосной высился могучий полутораметровый муравейник. Однако он был безжизнен и оплетен паутиной до самого верха. На вершине муравейника лежала кверху лапами мертвая птица с серо-желтым оперением.

– Сорокопут? – неуверенно сказал Костров.

Гаспарян осторожно приблизился к муравейнику, осмотрел его, потрогал птицу и пробормотал:

– Как тебе это нравится?

Костров пожал плечами и пошел вперед.

Ближайшие кусты перед ним были почти сплошь оплетены паутиной, да в траве кое-где виднелись серебристые паутинные вуали, похожие на пятна изморози. Лес стоял мрачный, молчаливый, будто притихший перед грозой, и в его глубине кое-где виднелись на ветвях все те же паутины. Костров шагнул было к кустам, но Гаспарян поймал его за рукав.

– Не спеши, дорогой, к славе, она сама тебя найдет.

– Я только посмотрю, интересно же…

– Не спорю, но сегодня ничего смотреть не будем. Заметил, какая тут прорва паутин?

– Трудно не заметить, – пожал плечами Костров. – Михаила бы сюда, это больше по его части. Давай хотя бы поищем разбитый вертолет, из-за которого начался сыр-бор. Он где-то здесь.

Гаспарян посмотрел на небо – солнце вот-вот должно было зайти, но перечить не стал, сказал только:

– Вертолет не причина, а следствие. Неужели не догадался, из-за чего нас сюда прислали?

– Ты же знаешь, что меня вытащили из отпуска, и я в институт не заходил, прямо из дома – на вокзал. Паутины?

– Они самые.

– Не вижу ничего загадочного.

Краем болота они вышли к просеке и молча остановились, разглядывая открывшуюся картину.

Просека была опутана паутиной так, что совершенно скрывалась в белесом «тумане», сквозь который проступали смутные контуры кустов, пней и опор. Некоторые узорчатые полотнища пересекали просеку от одной стены деревьев до другой и даже взбирались на опоры ЛЭП. Дальний конец просеки скрывался в сплошном белом мерцании, и смотреть туда было жутко и неприятно.

Гаспарян передернул плечами и стряхнул с куртки остатки паутины.

– Понял теперь? На районной подстанции диспетчер обнаружил утечку энергии, сначала небольшую, потом она возросла до… В общем, напряжение упало. Послали вдоль линии бригаду на вертолете. Дальше ты знаешь.

– Понятно. Значит, утечка была в этом районе?

– Именно. Электрики в паутинник сунуться побрезговали, посбивали кое-где паутину с проводов, а улетая, напоролись на дерево.

– Живы?

– В больнице. К ним полетел Ивашура и кто-то из начальства – узнать подробности. Милиция в общем-то разобралась в аварии, ну а нам придется разбираться во всем остальном. Кстати, я пауков с детства не люблю.

– Странно…

– Что не люблю?

– Нет, что именно нашу группу послали сюда. Мы же атмосферники, а не биологи. Разве что Михаил когда-то, в дремучем детстве, был не то зоологом, не то энтомологом.

– Он как-то иначе называл свою бывшую профессию… Но неважно. А послали нас сюда потому, что, во-первых, мы специалисты широкого профиля – я имею в виду группу, – а во-вторых, в Центре толком не знали, с чем нам придется столкнуться. О паутинах, например, я узнал только от электриков. В крайнем случае привлечем к работе узких специалистов.

Обратно шли молча, внимательно высматривая просветы между деревьями, чтобы не влезать в паутины, частота которых явственно указывала на биологическую аномалию. Откуда-то пришло ощущение, будто из лесной чащи за ними наблюдает затаившийся хищник.

– Интересно, – сказал Костров, невольно понижая голос, – волки здесь водятся или всех переохотили?

– Гнать бы их надо! – ответил задумавшийся о своем Гаспарян.

– Волков?!

– Пауков. Вызвать бригаду санэпидемстанции и…

В тот же момент сзади, у просеки, раздался гортанный, с металлическими модуляциями, страшный и странный крик. Длился он несколько секунд, взорвав тишину на осколки эха, и были в этом леденящем душу крике смертельная тоска, злоба и ужас!