Древо исчезающих времен - [6]

– Вот и паучок пожаловал, – сказал Сурен со смешком. – Симпатичный такой!.. Птиц, значит, они уж сожрали, теперь очередь за нами.

– Я, конечно, не разглядел как следует, – проговорил Рузаев, придя в себя, – но, скорее всего, это сольпуга, а не паук.

– Соль… что? – спросил Костров.

– Сольпуга – фаланга из семейства паукообразных. Сольпуги неядовиты, так что бояться их нам вроде бы нечего.

– А паутину они, эти сольпуги, плетут? – осведомился Гаспарян.

– Н-нет… кажется, нет.

– Вот видишь! – Гаспарян с треском захлопнул футляр электрометра. – Эксперты! Специалисты, так сказать! Помощнички!.. Надеюсь, ты прав и пауки неядовиты. Как вы думаете, сюрпризы еще будут?

Рузаев с иронией развел руками.

– Гарантировать не могу, но кажется мне, что все еще впереди.

– Михаил-пророк! – фыркнул Костров.

Гаспарян посмотрел на часы.

– Ну-с, джентльмены, за работу.

Солнце поднялось уже высоко, исчезла с кустов и травы роса, день обещал быть по-летнему жарким.

Вскоре эксперты закончили измерение локальной полевой обстановки в радиусе километра вокруг просеки с ЛЭП, произвели соответствующие записи в журнале и полюбовались на свои вытянутые физиономии. Радиационный, а также магнитный, электрический и прочие фоны оказались в норме. Приборы не фиксировали аномалий электромагнитного характера вроде тех, что были отмечены возле разбитого вертолета и у линии электропередачи. В последнем случае это было нормальным явлением: ЛЭП работала и гнала свои двести пятьдесят тысяч вольт потребителям в городах и поселках района.

Правда, одна аномалия все же была – биологическая. Концентрация паутины в одном месте на трассе ЛЭП – в районе просеки – была очевидной. Она не отражалась электронными символами на экранчиках приборов и обладала только одним достоинством – наглядностью.

– Сядем покурим, – предложил Рузаев, доставая сигареты.

Костров отказался, Гаспарян машинально взял одну и тут же вернул: он не курил, как и Иван.

В целях безопасности они вышли из «паутинной зоны» и расположились отдохнуть на берегу Пожны. Здесь она была лишь ручьем шириной метра полтора.

– Что же мы имеем? – пробормотал Гаспарян. – А имеем мы без малого нуль информации. Странное нашествие пауков – раз, утечку электроэнергии на линии – два, самих пауков, не похожих на пауков, – три, крик ночью – четыре. Все?

– Ржавый вертолет – пять, – подсказал Костров. – Отсутствие живности в лесу – шесть, да еще сверхпрочная паутина-диэлектрик! Больно ты пессимистичен, начальник. У нас материала уже на приличную сенсацию, а ты – «нуль информации»!

– Нужна аппаратура физико-химического анализа, – сказал Рузаев, затягиваясь. – Иван прав, проблем достаточно. Но тем интереснее с ними работать. И неплохо бы достать какие-нибудь комбинезоны или спецовки, что ли, а то лазить по лесу в наших костюмах несподручно. Хорошо хоть сапоги догадались взять. Я их достал из мешка, можете надевать.

– Вечером схожу в райцентр и позвоню Ивашуре, – пообещал Гаспарян. – Спецовки он привезет. Что касается моего пессимизма, то обосновать его я не могу. Тревожно что-то на душе, друзья мои. Не нравится мне паучье нашествие.

– Обычная вспышка биологической активности, – предложил идею Костров. – Вы не хуже меня знаете о таких вспышках среди леммингов, крыс, саранчи. Вспомните «красные» приливы в Атлантике, когда по каким-то причинам начали бурно размножаться красные водоросли. Вот и здесь нечто подобное: нарушилось где-то экологическое равновесие, и среди пауков вспыхнула «эпидемия» размножения.

– Не годится даже в качестве прикидочной гипотезы, – покачал головой Рузаев. – Слишком много несоответствий. Во-первых, трудно представить, из-за какого экологического фактора начали плодиться пауки. Во-вторых, судя по виду, это не пауки вовсе, а сольпуги, хотя утверждать не берусь – разглядеть не было времени. Да и родина сольпуг – юг Туркмении, так что непонятно, откуда они взялись в умеренной зоне России. И в-третьих, обычная паутина непрочная, а эта словно соткана из шелковых ниток! К тому же накапливает электрические заряды!

– Чувствуется профессионал! – сказал Гаспарян. – Да, Иван? Зоолог я хреновый, но меня Михаил убедил. Что будем делать дальше, джентльмены? Ваши предложения?

– Давайте попробуем пробиться к просеке со стороны леса, – предложил Костров, спокойно отнесшийся к разгрому своей идеи.

Он был самым высоким в их компании и самым молодым. Лицо открытое, слегка скуластое, курносое, глаза карие. Друзья любили его за добрый нрав и бесстрашие, когда дело касалось критических ситуаций в экспедициях Центра: надежен, смел и удачлив. И не было случая, чтобы он дрогнул перед опасностью, спасовал или струсил. Фамилию свою Костров целиком и полностью оправдывал: он был виден издалека, и не столько из-за роста, сколько из-за огненно-рыжей шевелюры.

– Зачем тебе просека? – спросил Гаспарян.

– Может быть, найдем причину скопления паутины именно в том месте. Судя по всему, там паучий центр.

– Резонно, – заметил Рузаев. – Только поход к просеке я бы отложил: нужна, как я уже говорил, спецодежда, да и рация для связи. А вот экземпляр паука нам бы не помешал. Пожалуй, я займусь ловлей. Если ты не возражаешь, – добавил он дипломатично.