Древняя Русь и Скандинавия - [20]

. По новейшим данным, древнейшие постройки Ладоги относятся к 750-м гг.[140], и на начальных этапах своей истории Ладога обнаруживает непосредственные контакты с Южной Ютландией, а через нее – с Фризией[141]. В ранних слоях Ладоги присутствуют следы и финского населения[142]. Очевидно, однако, что само ее возникновение является результатом того, что скандинавы регулярно и в немалом количестве оказывались в этом стратегически важном пункте, и свидетельством того, что в первой трети VIII в. участок пути от Финского залива до, как минимум, Ладоги был освоен. Вероятно, известен был в это время и следующий – Волховский – отрезок пути вплоть до Ильменя. Однако длительное, около столетия, изолированное существование Ладоги – единственного вплоть до середины IX в. протогородского центра на Северо-Западе Восточной Европы – говорит, во-первых, о том, что пути далее на юг использовались еще не столь интенсивно, и, во-вторых, что ее основание не было результатом местного развития: она возникла как узловой пункт, завершавший на востоке балтийский отрезок трансъевропейской торговой магистрали, начинавшейся в Южной Ютландии, но сам путь еще не стал действовать на всем его протяжении.

Вторая половина VIII в. – время выхода скандинавов на Верхнюю Волгу, что фиксируется выпадением первых кладов восточного серебра на Северо-Западе Восточной Европы. В Ладоге и ладожской округе найдено несколько кладов дирхемов, датируемых по младшей монете 780-ми гг.[143]. Эти клады невелики по размерам, но само их появление, а также наличие скандинавских граффити (слов и отдельных знаков) на монетах Петергофского клада (первые годы IX в.)[144] указывает на активную роль скандинавов в их поступлении на Север. Однако восточное серебро приходит на Север еще не по Волжскому пути, а по Дону[145]. Это означает, что Волжский путь еще не начал активно функционировать на всем его протяжении и Волжская Булгария еще не стала главным местом встречи скандинавов и арабов[146].

К середине VIII в., видимо, относится славянская земледельческая колонизация Приильменья и Поволховья[147]. Цепочка поселений вырастает в Поозерье, а затем далее вдоль берегов Волхова, и в третьей четверти VIII в. в Ладоге появляются славянские древности[148]. Однако уровень социальной дифференциации продвинувшихся в этот регион словен, земледельцев и скотоводов, был еще довольно низким: относимые словенам погребальные памятники – сопки – являются родовыми усыпальницами, и их инвентарь не обнаруживает сколько-нибудь отчетливых следов социальной дифференциации. Вместе с тем, уже само сооружение огромных, до 10–12 м высотой, насыпей свидетельствует о выделении знати[149].

Балтийско-Волжский путь возникает не как самостоятельный внутренний восточноевропейский маршрут, но, в первую очередь, как продолжение на восток сложившейся к середине I тысячелетия и. э. системы коммуникаций, которая связывала центральноевропейский, североморский и балтийский регионы. Роль Балтики неизмеримо возросла после того, как арабские завоевания в восточной части Средиземноморья перекрыли традиционные еще со времен античности пути в Переднюю Азию и далее на восток. На Северное и Балтийское моря перемещается основной торговый поток между Западом и Востоком, который ранее проходил по Средиземному морю[150]. Новая геополитическая конъюнктура оказалась необычайно выгодной сначала для фризов, а затем и для скандинавов, которые практически монополизировали балтийскую и восточную торговлю[151].

На протяжении IX в. формируются две основные ветви Балтийско-Волжского пути, ведущие на Волгу: северная – к востоку от Ладожского озера по рекам Сясь, Паша, Оять, Олонка к Белому озеру и далее по Шексне, и южная – по Волхову, Ильменю, Мете, Кунье или Ловати[152]. Они маркируются скандинавскими древностями[153], в том числе погребальными памятниками, а также торгово-ремесленными поселениями, значительную часть населения которых составляли скандинавы[154]. Таковы – на северном ответвлении – городища на р. Сясь и Олонка, Крутик около Белого оз. На южном – на развилке речных магистралей от оз. Ильмень в середине IX в. возникает Городище под Новгородом (Рюриково), которое являлось военным опорным пунктом и контролировало вход из Волхова в оз. Ильмень[155]. В Верхнем Поволжье появляются торгово-ремесленные центры у впадения в Волгу р. Которосль (Тимерево)[156], которая вела в Волго-Окское междуречье, и у оз. Неро (Сарское городище поблизости от Ростова)[157], где начинался путь на Оку.

Интенсивность, а вероятно, и характер использования северной и южной ветвей северо-западного отрезка Балтийско-Волжского пути были неодинаковы. Памятники, содержащие скандинавские древности, равно как и торгово-ремесленные центры на северной ветви пути концентрируются (не только в IX, но и в X в.) в его начале – к востоку от Ладожского озера, и в центральной части – у Белого озера. На остальной территории они немногочисленны и рассредоточены, а торгово-ремесленные центры (некрупные даже на Сяси-Ояти-Олонке) не выявлены. Иначе выглядит картина освоения южной ветви пути. И Поволховье, и Приильменье, и Верхнее Поволжье уже в IX в. довольно густо заселены, вдоль рек лежат славянские сельские поселения. Размеры торгово-ремесленных центров здесь велики, и их деятельность чрезвычайно интенсивна. Скопления скандинавских древностей отмечаются не только в торгово-ремесленных центрах, но и в других местах (например, в Петровском и Михайловском), нередко на ответвлениях от основного маршрута