Древний Ливан - [14]
Опасности медвежьей охоты в лесах Передней Азии.
Рельеф храма в Луксоре времени Рамсеса II
Поэтическими образами кедра довольно богат Ветхий завет. В этом нет ничего удивительного. Даже мудрый царь Соломон в своих песнях воспел «дерева от кедра, что в Ливане, до иссопа, вырастающего из стены» (III Книга царств. IV, 33). Как самое высокое и величественное дерево Ливана, кедр считался царем деревьев. Его качества и особенности вошли во многие иносказания и сравнения. Праведник, например, «возвышается подобно кедру» (Псалом XCI, 13). Да и высокомерный фараон сравнивается с роскошным кедром Ливана, который за гордыню свою был низвергнут богом (Иезекииль. XXXI). Весьма поэтично сравнение, касающееся верховного жреца Симона: «Вокруг него был венец братьев, как отрасли кедра на Ливане» (Иисус Сирахов. L, 14). А сравнение хвоста бегемота с кедром говорит, пожалуй, о причудливости поэтической фантазий (Иов. XL, 12).
Как это часто бывало в древности, поэзию широко использовала религия. Особенно показательны в этом отношении ветхозаветные предания о райском божьем саде на Ливане. В этом саду, разумеется, преобладают кедры как деревья бога в прямом смысле, Причем Примечательно, что «кедровый сад» на Ливане имеет отношение к Яхве, богу Израиля… «Насыщаются древа Господа[17], кедры Ливанские, которые Он насадил», — говорится в Псалтири (CIII, 16).
У пророка Иезекииля даже мифическое древо мира выступает в виде ливанского кедра, растущего в божьем саду (Иезекииль. XXXI). В пророчествах о погибельных временах также фигурирует образ господнего сада на Ливане. «Слава Ливана» с его кедрами, кипарисами и другими деревьями придет в новый Иерусалим, говорится у Исаии (LX, 13). Странно противоречивым выглядит отношение Яхве к саду на Ливане. Он и творец его, и в то же время губитель: «Вот, Господь… страшною силою сорвет ветви дерев, и величающиеся ростом будут срублены, высокие повержены на землю. И посечет чащу леса железом: и Ливан падет от Всемогущего» (Исаия. X, 33–34).
Как и во многих других изречениях, здесь скрыт иносказательный смысл. Возможно, это намек на судьбу Иерусалима, которому в 734–733 гг. до н. э. угрожала военная коалиция Рецина дамасского и Пекахии (Факея) израильского. Но случайно ли возникло противоречие в образе всемогущего? Как появилось представление о нем как о хозяине и в то же время губителе божьего сада на Ливане? Псалом (LXXIX, 11) подводит нас к некоторому объяснению. Здесь идет речь также о кедрах в божьем саду. Однако их владелец — бог Эл. Это свидетельствует о принятии на себя функции ханаанского бога Эла, бывшего владыки Ливана, богом Яхве. Подобный пример не единичен. Известно, что к богу Яхве перешли функции целого ряда более древних божеств.
Связь Эла с божьим садом на Ливане подтверждается не только Ветхим заветом. В одном тексте из древнего Угарита речь идет о вине, «высшей гордости Ливана омытого росой, Ливана, который насадил Эл». Но все же, как кажется, кедры, по угаритским представлениям, находились под особым покровительством бога Баала. Возможно, в перипетиях угаритской истории богов функции Эла перешли к Баалу. Нечто подобное можно наблюдать и в других случаях. Но в любом из них за богом кедров, отождествленным в Ветхом завете с Яхве, скрывается божество типа Баала. Особенно это находит выражение в описании его действий как бога грозы — задача, которая обычно не входила в обязанности Эла. Псалом XXVIII, который, как можно было бы предположить, весьма тесно примыкает к более древнему ханаанскому образцу, свидетельствует о связи бога грозы с кедровым лесом. «Глас Господа сокрушает кедры; Господь сокрушает кедры Ливанские» (Псалом XXVIII, 5) Идентичность бога кедров и бога грозы попросту вытекала из здравого смысла, она подсказывалась естественным знанием того, в каких местах находились кедровые леса. И в описании угаритского Баала по отношению к кедрам выступает именно черта бога грозы. Он является богом, от руки которого «кедр бессильно никнет», как поэтично сказано в текстах о Баале.
Стоящий на горах Баал угарнтский — бог грозы с палицей и деревом. Небольшая фигурка в молитвенной позе изображает царя Угарита. Рельеф стелы из Угарита; около XIII в. до н. э.
Как не провести в связи с этим еще раз параллель между архитектурой храмов Баала в Угарите и Яхве в Иерусалиме. Оба бога жили в «кедровых домах Ливана» (одного типа). Это сходство относительно «кедрового сада» на Ливане двух далеко отстоящих во времени и пространстве богов становится понятным, если признать, что оба — и бог Угарита и бог Иерусалима — отождествлялись с Баалом кедрового леса. Идентичность бога кедров и Яхве подкрепляется еще и особыми обстоятельствами, при которых возводили Иерусалимский храм: «Кедровый дом Ливана» сооружали в нем специалисты из Тира по известной им модели.
Об одном из важнейших святилищ Баала ливанского у нас имеются довольно точные представления. Речь идет о принадлежащем Бейруту горном храме, расположенном над Бейт-Мери, на высоте 732 м над уровнем моря.
Среди руин храма находится ныне маронитский монастырь, носящий имя Дейр эль-Калаа (монастырь-крепость). Раскопки последних лет обнаружили основание обширного комплекса, включающего помимо храма еще различные малые святилища. О значении этого очага религиозных культов свидетельствует также ряд надписей, которые хозяином храма называют Баала Маркода. В римское время он носил витиеватый титул Jupiter Optimus Maximus Balmarcodes
