Древний Египет. Подъем и упадок - [16]

В соответствии с древнеегипетским идеалом, увековеченным в храмовых рельефах и надписях, династии, по Манефону, образуют единую, непрерывную последовательность царей, восходящую ко «временам богов» — то есть в конечном счете к моменту творения. Этот идеал, в свою очередь, отражал доктрину, выдвинутую царским двором, согласно которой бог-творец Атум установил образец царственности «в начале времен», а каждый последующий правитель был законным преемником власти, благословенной богами.

Реальность, разумеется, была совсем иной. В периоды разлада случалось, что в разных областях страны несколько правителей могли присвоить себе царские титулы и править одновременно. Поэтому в нашем понимании XXII, XXIII и XXIV династии, по Манефону, частично совпадают между собой. Часть указанных им династий (например, VII) полностью вымышленные, они возникли в результате неверного прочтения древних храмовых документов; наконец, династии IX и X были, по-видимому, одной правящей семьей, а не двумя. За исключением этих поправок, система Манефона оказалась весьма надежной и удобной. И тот факт, что и древний историк, и мы пользуемся ею как ориентиром в древнеегипетской истории, подчеркивает первостепенную важность фактора монархии для понимания цивилизации фараонов.

Фактически монархия как форма организации государства была изобретением египтян. Среди ранних цивилизаций древнего мира только в Египте такой способ правления был внедрен с самого начала его истории. В Месопотамии (современный Ирак) города-государства базировались на местных храмах, политическая и экономическая власть была сосредоточена в руках верховных жрецов. Лишь позднее развилась монархическая система, и она никогда не достигала такого уровня цельности или всемогущества, как египетская.

А в долине Нила цари правили народом с доисторических времен. Недавние раскопки раннего царского некрополя в Абджу выявили захоронения, датируемые периодом около 3800 года. В одном из них найден керамический кубок, украшенный изображением царя, которое можно считать самым ранним из найденных. Мы видим высокую фигуру человека с пером, воткнутым в волосы; в одной руке он держит булаву, в другой — веревку, которой связаны три пленника. Покоренные враги, сочетание булавы и пера в прическе — которое встречается также на доисторических наскальных рисунках Восточной пустыни — позволяет идентифицировать изображенного как царя, даже если он, вероятно, правил лишь небольшой территорией. Царственность появилась примерно в то же время, насколько можно судить, и в Верхнем Египте. Это следует из находки в пустыне близ Нехена фрагмента керамики из Нубта, украшенной изображением венца и монументального здания с колоннами[22].

Примерно к 3500 году уже сложилась характерная для царской власти иконография; она ярко выражена в одном из захоронений в Нехене, известном под названием «Гробница с росписями». Одна из внутренних стен ее погребальной камеры была оштукатурена и расписана: сцены, оформленные в виде фриза, повествуют об участии царя в различных ритуалах. Особое место отведено впечатляющей процессии лодок, но в углу этой композиции показан царь, повергающий трех связанных пленников. Этот мотив, уже присутствовавший на сосуде из Абджу, стал основным образом египетской царственности. Мы встречаем его начиная с палетки Нармера, а затем на стенах храмов до самого конца цивилизации фараонов. Символы ранних царей были не только жестокими… но и устойчивыми.

Корона и скипетр

В процессе формирования государства быстро развивалось и искусство, которое должно было выражать идею царственности по мере ее развития и оформления. Мы можем проследить эти изменения на ряде церемониальных предметов и памятных надписей. Особенно впечатляет так называемая Львиная палетка, схожая с палеткой Нармера, но датируемая примерно столетием раньше[23]. Если памятный знак Нармера показывает на самом видном месте царя в человеческом облике, то на более старой палетке правитель имеет вид огромного льва, топчущего и грызущего врагов, лежащих ниц на поле боя. Художник явно стремился показать царя как силу природы. В том же духе трактуется победоносный египетский царь на надписи, вырубленной примерно тогда же в местности Джебель Шейх-Сулейман вблизи от Второго порога Нила в Нубии: он показан как гигантский скорпион, держащий в своих жвалах веревку, которой связан побежденный нубийский вождь. От времени Нармера до нас дошел цилиндр из слоновой кости, где царь имеет вид злобного нильского сома, побивающего большой палкой ряды пленников. Суть иносказания ясна: царь — не простой смертный, правящий благодаря своим способностям и происхождению; он также обладает силой и свирепостью диких животных, сверхчеловеческой мощью, дарованной ему милостями богов. Чтобы подняться над своими подданными, правители доисторического Египта стремились приобрести богоподобный статус.

Кульминацией этих тенденций стала палетка Нармера. Ее форма напоминает о временах, когда скотоводы-полукочевники носили всё свое имущество с собой и могли проявить художественные склонности, только разрисовывая собственное тело. В ритуальной жизни такого общества раскраска лица играла важнейшую роль, и косметические палетки были любимым и ценным предметом. Но ко времени Нармера они стали уже чем-то вроде памятного знака, отмечающего важнейшие события, в данном случае — проявление всемогущества и божественности царя.