Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым - [140]
В 1963 году в рукописном собрании ГБЛ были обнаружены два рукописных листа, которые оказались идентичными листам 18—18 об. и 23—23 об. нашей рукописи[684]. Эти листы также написаны четвертым почерком на бумаге с филигранью «РФСЯ». Нет сомнения в том, что найденные Е. И. Дергачевой-Скоп листы первоначально занимали свое место в той части, которую переписал писец с четвертым почерком. В дальнейшем, вероятно, при передаче рукописи первому писцу для продолжения работы по копированию оказалось, что некоторые из листов четвертого почерка в чем-то не отвечают требованиям. Поэтому они и были заменены листами, которые заново переписал писец с первым почерком. Основанием для этого послужило как то, что на л. 23 об. писец с четвертым почерком оставил слишком мало места между произведениями для заглавия и нотных строк, так и то, что его почерк менее строен, менее выработан, чем другие. Вероятно, писец был менее опытен, поэтому он не достаточно равномерно располагает строки на страницах рукописи, количество знаков в строках сильно колеблется. На листах, найденных в ГБЛ, на л. 18 помещены 44 строки, а на л. 18 об. — 39 строк (колебание в 5 строк на странице). Переписывая эти листы, писец с первым почерком размещает строки на страницах более равномерно (на л. 18 — 38 строк, на л. 18 об. — 40 строк), при этом несколько выравнивает строки по количеству знаков, вмещая тот же текст в 78 строк (на 5 строк меньше, чем в четвертом почерке, у которого на этих двух страницах 83 строки).
Образец 2-го почерка. Л. 7 об.
Третий почерк заканчивает рукопись, им написаны листы 82—101 об., кроме листа 88 об., который написан пятым почерком. Последние страницы рукописи написаны более бегло и менее тщательно.
3. Нотные строки и названия произведений вписывались после того, как рукопись была закончена, так как все заглавия произведений написаны одним почерком. Это, по всей вероятности, пятый почерк. О том, что дело обстояло именно так, свидетельствуют и новонайденные листы из Сборника, которые подверглись замене до того, как в них были вписаны нотные строки и заглавие. Однако мы вправе утверждать, что и нотные строки, и названия произведений были уже в той рукописи, с которой делалась наша копия «Сборника Кирши Данилова», потому что отправленная П. А. Демидовым Г. Ф. Миллеру копия исторической песни о Грозном содержит не только тот же самый текст, что и в Сборнике, но и те же две нотные строки.
Нотные строки вписывались в нашу рукопись двумя лицами: об этом говорит разная манера обозначения ключей и отчасти расположения нотных знаков.
4. Необходимо обратить внимание и на самый характер почерков. П. Н. Шеффер замечает, что иногда трудно установить, «где кончается один, где начинается другой». Объясняется это стремлением самих пишущих создать большее единообразие письма. Нарочитое стремление к единообразию сказывается там, где происходит смена почерков. Проявляется оно также и в том, что писцы стараются сохранять более или менее равное количество строк на странице, «Сборник Кирши Данилова» переписывается ими как книга. Более похожи между собой почерки 1-й и 4-й (с наклоном), 3-й и 5-й (прямые). 2-й почерк, которым написаны несколько строк на л. 7 об., при всем старании писавшего сохранить рисунок 1-го почерка, резко от него отличается и выделяется среди других почерков своей простотой, грубоватой индивидуальностью, неумением соблюдать прямую линию в строке, что, вероятно, и послужило основанием для исключения его автора из числа писавших.
Кто же были те, кто копировал Сборник?
«Писарской» характер почерков был уже отмечен П. Н. Шеффером[685]. Он сказался не только в самом рисунке букв, но и в употреблении тех или иных букв, а также и в некотором сходстве почерков. Это может служить одним из частных подтверждений предположения, что Сборник переписан по заказу Демидова на одном из его горных заводов[686]. Но если даже эта копия и была выполнена в какой-то канцелярии, она выполнялась небольшой группой писцов, знавших текст рукописи, работавших вместе и очень согласованно. Об этом свидетельствует расположение почерков на страницах рукописи: передавать рукопись в руки другого писца, чтобы он написал несколько строк (от 8 до 20) и опять вернул, возможно лишь при совместной работе. Очень интересен в этом отношении пятый почерк, которым написаны 12 строк на двух листах четвертого почерка (бумага 60-х годов), 44 строки на четырех листах первого почерка (один лист — бумага 60-х годов и три листа — бумага 80-х годов) и одна страница на листах третьего почерка. При небольшом количестве написанного этим почерком его расположение в рукописи показывает со всей отчетливостью, как тесно связаны и как согласованно работают писцы. Вероятно, один из них руководил работой. Может быть, это был писец с первым почерком, начавший рукопись и следивший за работой по переписке (именно он заменяет неудавшиеся четвертому почерку листы), кроме того, им переписано больше половины рукописи.
Наличие 5 почерков в Сборнике дает основание для суждения о степени точности воспроизведения оригинала рукописи. Трудно представить себе, чтобы в случае более или менее свободного отношения к копируемому тексту не проявились индивидуальные языковые особенности писцов. Рукопись же представляет собой
