Древние палестинские обители и прославившие их святые подвижники - [165]
. Так жила блаженная Клеопатра. Она день и ночь молилась, соблюдала пост и вела теперь жизнь посвятивших себя Богу. Современный ей палестинский епископ Евсевий так писал об этой жизни. В церкви Божией два рода жизни. Один течет выше природы и обычной жизни, не заботится ни о браке, ни о рождении детей, ни о земном счастии, совершенно и во всем отделяется от обычного житья, посвящает себя на служение Богу по полной любви к небесному; избирающие эту жизнь представляются умершими для смертной жизни, остаются на земле по телу, но духом они на небе. При такой жизни преподобной Клеопатры, сын и мученик часто являлись ей с неба. В подвигах высокой духовной жизни провела она семь лет и мирно переселилась к мученику и сыну. Тело ее положено было близ мощей мученика. Это было не позже 327 года.
Пустыня Рува
Пустыня Рува в истории подвижничества на Святой Земле столь же славна и знаменита, как и пустыня Иорданская. В Руву обыкновенно удалялись для высших подвигов на всю Святую Четыредесятницу Евфимий Великий, Савва Освященный, Кириак, Герасим и другие; ее избирали местом подвижничества на более или менее продолжительное время славные в отцах-подвижниках мужи, как, например, Иоанн Хозевит, отшельник Сергий; в ней некоторые отшельники проводили и все время своей жизни. И неудивительно это: пустыня Рува представляла все удобства для высших подвигов – для подвигов строжайшего уединения и безмолвия, злострадания, терпения, богомыслия. Она занимала довольно большое пространство, заключаясь между западным берегом Мертвого моря, Иерихонскою и Вифлеемскою дорогами. Иоанн Фока, паломник XII века, говорит: «Поток, выходящий от Гефсимании, проходит до лавры св. Саввы и пустыни Рувы, которая находится у Мертвого моря Содомского». И в другом месте: «По ту сторону лавры [св. Феодосия] примерно на 12 миль, близ пустыни Рува, есть монастырь св. Харитона»[547]. Так же определяет пустыню Рува и наш паломник игумен Даниил, который говорит: «И ту есть близ лавры [св. Саввы] место на полудня лиц от лавры, имя место тому Рува, и есть близь моря Содомскаго»[548]. В отеческих книгах пустыня Рува называется большою пустынею[549], совершенною пустынею[550] и различаются в ней части, указывается: внутреннейшая пустыня, нижняя часть – склон возвышенности к Мертвому морю и выход к Иордану[551]. Рува представляла собой самую дикую возвышенность в Иорданских горах; в глубоких ложбинах текли с нее в отвесных берегах многочисленные потоки; на каждом шагу скалы, ущелья, пропасти; множество пещер; из растительности лишь дикие, горькие и ядовитые травы; в ней было раздолье диким зверям и разбойникам.
Отшельников, подвизавшихся в пустыне Рува, как видно из отеческих книг, было много, но имена их, к сожалению, не сохранились; известен по имени только один отшельник Рувы – Пимен.
Преподобный Пимен (память 27 августа) был одним из великих подвижников палестинских в царствование императора Маврикия[552]. Агафоник, игумен Кастеллийской киновии, рассказывал о нем Иоанну Мосху и Софронию следующее: «В один день пошел я в Руву посетить авву Пимена, отшельника, и, нашед его, сказал ему свои помыслы; когда наступил вечер, он пустил меня в пещеру. В это время была зима, ночь была очень холодна, и я весьма озяб. Старец утром пришел и, когда стал я жаловаться на холод, сказал мне: “Я не озяб, любезное чадо!” Услышав это, я удивился, ибо на нем не было одежды, и сказал ему: “Сделай милость, скажи, как это ты не озяб?” Он отвечал: “Лев пришел и спал подле меня и согревал меня. Впрочем, я говорю тебе, брат, что меня съедят звери”. Я спросил его: “За что?” Он отвечал: “За то, что, когда я жил в своей стране и был пастухом овец, презрел прохожего странника, и его съели мои собаки. Я мог спасти его и не спас, но оставил, и собаки растерзали его. Знай, что и я так умру”. Спустя три года старец был съеден зверями, как сам предсказал»[553].
Прп. Пимен Палестинский
Пустыня Каламонская
Пустыня Каламонская лежала в окрестностях Каламонской лавры и распростиралась от нее во все стороны и по эту сторону Иордана, и по ту. В ней в VI веке подвизался отшельник Павел Греческий.
Преподобный Павел Греческий славился высокой степенью духовного совершенства и нравственной чистоты. В «Луге духовном» приведен рассказ о нем, показывающий высоту нравственного совершенства отшельника Павла; рассказ сообщен был составителю «Луга» Александром, иноком Каламонской лавры.
«В один день, – рассказывал Иоанну Мосху Александр, – когда я был у аввы Павла Греческого в его пещере, вдруг кто-то пришел и постучал в дверь. Старец пошел, отворил ему, потом вынес хлеба с размоченными бобами, предложил ему, и тот ел. Я думал, что это странник, но, посмотрев в окно, увидел, что это лев, и спросил старца: “Почему ты, добрый старец, даешь ему есть? Скажи мне причину”. Он отвечал мне: “Я не велел ему обижать ни человека, ни скота, но каждый день приходить ко мне; я буду доставлять тебе пищу твою, сказал я ему, – и вот уже семь месяцев он приходит в день два раза, и я даю ему пищу”. Спустя несколько времени я опять пришел к старцу, чтобы купить у него сосуды для вина, и спросил у него: “Что, добрый старец, как твой лев?” Он отвечал: “Худо!” – “Что такое?” – спросил я его. Он отвечал мне: “Прошедший день он приходил сюда за пищею, и я увидел морду его всю в крови и сказал ему: "Что это? Ты ослушался меня и ел мясо? Благословен Господь! Я уже не дам тебе пищи отцов, плотоядец! Уйди отсюда". Лев не хотел уйти. Тогда я взял веревку и, свив ее втрое, дал ему три удара, и он ушел”»
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Слово «самурай» – синоним отважного воина, сражающегося за высокие идеалы и ставящего честь выше своей жизни. Влияние самурайского военного сословия, долгое время первенствующего в Японии, способствовало превращению всего японского народа в «нацию самураев». Новая книга Вольфганга Акунова выходит в серии «Документы и материалы древней и новой истории Суверенного военного ордена Иерусалимского Храма», ибо самурайство – японский аналог христианского рыцарства, архетипом которого стал Орден бедных соратников Христа и Храма Соломонова.
Тридцатилетний опыт преподавания «Божественной комедии» в самых разных аудиториях — от школьных уроков до лекций для домохозяек — воплотился в этой книге, сразу ставшей в Италии бестселлером. Теперь и у русского читателя есть возможность познакомиться с текстами бесед выдающегося итальянского педагога, мыслителя и писателя Франко Нембрини. «Божественная комедия» — не просто бессмертный средневековый шедевр. Это неустаревающий призыв Данте на все века и ко всем поколениям людей, живущих на земле. Призыв следовать тому высокому предназначению, тому исконному желанию истинного блага, которым наделил человека Господь.
Библия учит нас понимать историю как Божественное откровение, как пространство диалога человека и Творца. Как в этой связи осмыслить событие тоталитаризма, отбросившее свою тень на весь XX век? Были ли у него духовные причины? Если сейчас, после краха нацистского и советского режимов, происходит исход в некое посттоталитарное время, то что это значит? Как должно измениться христианство и другие религии? Какое в духовном смысле будущее может ждать Россию и Русскую православную церковь? Что произойдет с иудео-христианскими отношениями после возвращения евреев на Святую Землю? Какое место русской святости в новой духовной реальности? И что такое русская святость сейчас? В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Книга является переработанной и дополненной версией кандидатской диссертации на тему «Анализ мифологической составляющей восточнославянского язычества», которая была защищена автором в 2008 году в Нижегородском государственном педагогическом университете. В книге рассматривается вопрос о сущности такого сложного явления, как восточнославянское язычество, намечаются возможные направления его изучения на современном этапе развития науки, делается попытка реконструкции представлений восточных славян о солярных божествах. Книга делится на два взаимосвязанных блока: теоретико-методологический и историко-этнографический.