Древние палестинские обители и прославившие их святые подвижники - [161]
Преподобные Зосима и Мария Египетская.
Икона. Греция. До 1577 г. Монастырь Дионисиат. Афон
«Я родом из Египта, – говорила пустынница, – мне было не более 12 лет, когда, предпочитая преступную свободу долгу питать родителей, я ушла в Александрию… Без ужаса не могу вспомнить, какую вела я там жизнь. Почти 17 лет предавалась я ужаснейшему распутству, и не для того, чтобы получать деньги, но только для того, чтобы удовлетворять похоти; я не просила денег у любовников, лишь бы они служили мне. Живя так, на 29-м году увидела я в летний день множество людей из Египта и Ливии, которые толпами направлялись к морю. Я спросила у кого-то, что это значит. Мне отвечали, что эти люди отплывают в Палестину – праздновать в Иерусалиме праздник Воздвижения Креста. Мне вздумалось отправиться с ними. Я не имела ничего, чтобы заплатить за переезд и прокормление, но была уверена, что преступления мои доставят мне все нужное. С наглостью бесстыдной распутницы привязалась я к молодым людям и с ними вошла на корабль. На пути тонула я в мерзостях и то же делала в Иерусалиме. Когда наступил праздник, пошла и я с другими в церковь. Но когда дошла до дверей, невидимая рука с силою отбросила меня от входа. Все входили, и никто никому не препятствовал. Три и четыре раза употребляла я усилия войти во храм, и каждый раз невидимая рука отбрасывала меня на площадь. Полная смущения и стыда, стала я в углу на паперти и размышляла о причине необычайного обстоятельства. Она объяснилась мне, лишь я бросила взгляд на мерзость моей жизни. Благодать проникла в мое сердце, и я залилась горячими слезами, била себя в грудь безмолвно и терзалась. Рыдая и стоная, подняла я глаза и увидела, что стою пред иконою Божией Матери. Я обратилась к ней с мольбою умилостивиться над грешницею, открыть ей вход в святой храм. Долго молилась я и с некоторою надеждою пошла к дверям церкви. Трепет обнял меня перед входом, но я взошла в церковь. Я вошла и вместе с другими поклонилась Животворящему Кресту. Распростертая пред ним, я изумлялась в трепете, что допускает Он до Себя такую преступницу. Возвратясь к образу Пресвятой Богородицы, излила я благодарность за Ее милость и молила Ее горячими слезами указать мне путь покаяния. Тогда послышался мне голос издали: “Перейди Иордан, и там найдешь покой”. Я чувствовала, что это относилось ко мне, и с горячими слезами воскликнула: “Владычица, Владычица! Не покидай меня!” Тогда же решилась я следовать голосу. При выходе кто-то подал мне три монеты с словами: “Прими, Нонна!”[539] Я купила на них три хлеба и, узнав дорогу, отправилась за Иордан. Весь день шла я, проливая слезы, и на закате солнца достигла храма Иоанна Крестителя на Иордане. Помолясь, омыла я лицо и руки в водах священной реки и возвратилась в церковь, где присутствовала при богослужении. Съев половину одного из трех хлебов, заснула я на земле, а утром переправилась через Иордан в челноке. Так я достигла пустыни и с тех пор одна, отрешенная от людей, живу здесь в ожидании милосердия Божия, укрепляющего Своею благодатию кающихся и искренно обращающихся».
Пустынница принесла исповедь Зосиме в грешной жизни, но ничего не сказала, как жила она в пустыне. Потому Зосима снова просил ее открыть, давно ли она в пустыне, чем питалась и что испытала.
«Прошло около сорока семи лет, – отвечала она, – со времени выхода моего из Иерусалима в пустыню. У меня оставалось два с половиною хлеба, когда переправилась я через Иордан; понемногу съела я их и потом питалась травою. Борьба моя продолжалась 17 лет. Она была такова, что и теперь содрогаюсь. С одной стороны, невыразимо страдала я от голода и жажды. Мука усиливалась воспоминанием о вкусной пище и вине дней разврата моего. Злой дух воскрешал в мыслях со всею живостью распутные песни, которые я пела, и мерзкие, похотливые картины неисчислимых преступлений моих. С другой стороны, одежда, в которой вышла я, совсем распалась, и я подвергалась влиянию всех перемен, всем жестокостям времен года: то солнце жгло раскаленными лучами, то стужа охватывала меня. Тогда, падая на землю, сожженная или оледенелая, чувствовала я, что умираю, а тысячи искушений нападали на меня с демонскою силою. В этом неизъяснимо жестоком состоянии Пресвятая Богородица была моим пристанищем. Я горько рыдала и, ударяя себя в грудь, простиралась на земле и молила Владычицу не лишить меня помощи. После рыдания и мольбы свет озарял душу, и покой возвращался моему сердцу. Милостивая Царица не отказывала мне в Своей помощи. Вспоминая, – продолжала пустынница, – от каких зол избавил меня Господь, я питалась пищею неистлевающею, надеждою спасения, питаюсь и покрываюсь словом Бога, содержащего все. Не одним хлебом живет человек (Втор. 8:3)».
Прп. Мария с житием.
Икона. Россия. XIX в.
Когда Зосима услышал, что пустынница произносит слова Священного Писания, он спросил ее, как знает она Священное Писание. Она улыбнулась и сказала, что ни в мире не училась она, ни в пустыне не слышала, кто бы читал ей книги. «Голос Божий, живой и действенный, раздающийся в сердце, – один наставник мой. Но довольно, довольно обо мне; я исполнила твое желание».
