Древнерусское предхристианство - [120]
В каменной архитектуре ощущение безвесия вызвали и белая, «бесплотная» окраска стен, и высокие, тающие в утреннем мареве или вечернем полумраке храмовые своды, а в позднейшие века – всё более крупные купола, будто висящие в небе. Чувство потери тела во время продолжительных богослужений усиливалось восходящими клубами кадильного дыма и звуками песнопений. Эти духовные воспарения в Средневековье метко называли летасами – полетами ума. Образ взлёта над землёй подчёркивали названия входа в храм. Крыльцо, родственное словам крыло и крыть, иначе именовали паперть «преддверие, передняя», созвучное с папорть «крыло». Слово клирос (от греческого κλῆρος «участок земли») на Руси видоизменили в простонародное крылос, называя так место для поющих, словно закрытое от трапезной крылом ангела.
Светёлка крестьянского дома. Средняя Россия. Середина XX в.
Причелины образуют костровидный образ, в накладной резьбе угловых пилястр воспроизведены знаки «перунов цвет».
Наследие предхристианства в иконописи
На Руси и в Византии существовали сходные художественные традиции, предпочитавшие объему линию и плоскую резьбу. Однако иконное изображение, ограниченное краями доски, плохо сочеталось с пространством древнерусского святилища, раскрытого в беспредельность. Русские по происхождению иконы возникли лишь к концу XI века, на сто лет позднее принятия письменности. К этому времени православие достигло на Руси равновесия между словом, образом и обрядом. Заимствование иконописного искусства сменилось его освоением. Умозрительный образ осмыслялся, становился видимым, мысленный взор предшествовал узору.
Русские изографы благоговейно дополняли иконопись и храмовые украшения древними пламевидными «знаками». Они знаменовали воскресение, святость, «божественное присутствие» и «покровительство».[595]Их обилие в доличной иконописи (поля иконы, «палаты», «горки», облачения святых) объясняется тем, что икону в Средневековье уподобляли особому небесно-земному существу, наделённому божественным духом, и берегли как святыню.
На иконе «Святой Георгий» из новгородского Юрьева монастыря (ок. 1130) золотистые «знаки святости», вписанные друг в друга, усеивают красный плащ святого, словно объятого пламенем мученичества, а косая штриховка «ограждает» его голени. Идеограмма кресильного костра помещена на облачениях архангела Михаила (икона Спасского монастыря в Ярославле, ок. 1300) и архангела Гавриила из деисусного чина кисти Даниила и Андрея Рублева (1408). Процветшие крины в пламевидном кольце и косая решётка осеняют облачения святых на иконе «Святые Борис и Глеб» (втор. пол. XV в.). На иконе «Уверение Фомы» (круг Дионисия, 1500) знаки «божественного присутствия» располагаются на стенах «палат» над фигурами апостолов и вблизи от образа Христа. Узор из таких же знаков образует «священную ограду» вокруг образа Богородицы на иконе «Успение» (ок. 1497). До XV столетия в доличном письме икон и на церковных украшениях встречается множество пламевидных символов. После Раскола они теряют священное значение и со временем превращаются в излюбленные образы светского «русского стиля».
Средневековая иконопись испытывала несомненные предхристианские влияния. На иконе «Огненное восхождение пророка Илии на небо» (XVI в., Псковская школа) библейская огненная колесница, уносящая в вечную жизнь, изображена в снопе «купальского» пламени: святой словно сгорает на священном костре. Вид божественного костра приобретает небесный свод на иконах «Покров», «Успение» и ряде иных. Костровидный сноп неотмирного синего пламени охватывает фигуру Христа, возносящего к небесам душу Богоматери на иконе «Успение Богородицы» (круг Дионисия, кон. XV – нач. XVI вв.).
Образ костра знаменовал мученическое, считавшееся подлинно христианским, исповедание веры и являлся основой нескольких излюбленных на Руси сюжетов. На иконах, украшениях, барельефах владимиросуздальских церквей изображали «Трёх отроков в пещи огненной», неколебимых в вере и потому чудесно хранимых свыше. Иконный образ «Сорок мучеников севастийских» основывался на отрывке из их жития – рассказе о сожженных тираном Лицинием воинах-христианах IV века, чьи кости, брошенные в озеро, «звездами блистали в воде», а души вознеслись в небо. Уже упоминавшийся сюжет с книжным названием «Вознесение Александра Македонского» воспроизводил представления о кресении души в священном костре, восходящие к предхристианству.
Святой Георгий. Икона. Юрьев монастырь. Новгород. Около 1130 года
Костровидные «знаки святости», вписанные друг в друга, усеивают красный плащ святого, словно объятого пламенем мученичества, узор в виде косой решётки «ограждает» его голени.
Архангел Гавриил. Деталь иконы из Праздничного чина. Мастер Даниил, Андрей Рублёв. 1408 год
На красном плаще архангела изображены «знаки святости» в виде «перунова цвета». Двойной «крес» и стилизованный двойной крест в круге знаменуют «поминальную девятину».
Уверение Фомы. Икона. Круг Дионисия. 1500 год
Знаки «божественного присутствия» располагаются на стенах палат – над фигурами апостолов и вблизи от образа Христа.
