Древнеегипетская магия и медицина - [32]

Однако не следует переоценивать эмпирическую аккумуляцию опыта в применении лекарств. И можжевельник, возбуждающий кожу, применялся для лечения ран, не говоря уже о частом использовании мочи и кала. Так, описывается смесь кала мух с соком сикомор, которую «следовало положить на воспаленную опухоль, пока она сама собой не разрушится» (pEb 570 (73,3–4) = (IV 236; V 408). Или о том, что кал кошек и собак вместе с некоторыми растительными средствами рекомендовался в качестве компресса против гнойных заболеваний (pEb 584 (75,4–5) = (IV 12; V 21). Вообще кажется, что лекарства назначались для того, чтобы вызвать резкий эффект (слабительный, рвотный, возбуждающий кожу). А целевое использование фармакологически активных лекарств для лечения больного отступало на задний план, хотя в отдельных случаях оно было вполне вероятным. Это не означает, что лечебные средства древнеегипетских врачей лишь в отдельных случаях приводили к исцелению, наоборот, эффект «плацебо» и суггестивные воздействия были, вероятно, весьма большими.

В этой связи важную роль играли магические представления. Сингулярная магия стояла за терапевтической рекомендацией использовать экскременты различных животных (например, кал крокодилов, пеликанов и мух). К средствам этой магии, черпающим целительную силу из отталкивающих, редких или жутких вещей, относились также необычные и трудно получаемые части тела животных, как свидетельствует следующее перечисление из рецепта «против поседения волос» и «для улучшения роста волос» (pEb 464–473 = (IV 298–299; V 497): «Панцирь черепахи, позвонки ворона, матка кошки, яйца ворона, кровь из грога черного быка, головастики из ручья, рог газели, сожженное копыто осла, влагалище собаки, жир черной змеи и сожженные иглы ежа». Ведущим магическим принципом в папирусах был similia similibus.

По принципу аналогии пытались лечить подобное подобным. Так, боли ноги лечили частью ноги козы, а кровотечение – кровью четырех птиц. Соответственно против слепоты помогал прием свиных глаз, при этом играли роль и мифологические ссылки на глаз Хора, а против «болезни в половине головы» использовался «череп сома». Непонятно, играл ли роль в последнем рецепте также эмпирический опыт оглушающего и парализующего воздействия электрического сома (Malopterus electricus). Доказательства этого известны лишь из греческой и арабской эпохи. Плутарх сообщает, что Аристотель знал об оглушающем и парализующем воздействии «укуса» электрического сома (Плутарх, Моралии, 1968, кн. 12, гл. 978. С. 433–434). Арабские авторы, например Ад-Дамири, пишут о рыбе по имени «аl-ra‘‘ād («дрожащей»), использовавшейся при лечении душевнобольных или эпилептиков (Ад-Дамири, 1969, Т. 1. С. 567–568). Авиценна и Ибн Аль-Битар сообщают о терапевтическом применении этой рыбы при головных болях (Авиценна, Т. 1, кн. 2. С. 393; Ибн Аль-Битар, С. 141). Впрочем, при этом лечении использовались живые рыбы.

В отдельных случаях трудно понять, использовалось ли лекарство из-за его эмпирически проверенного воздействия или на основе магическо-религиозных соответствий. Это верно даже для лекарств, однозначно обладавших лечебными свойствами. Так, считалось, что мед может защищать от демонов. Малахит (зеленая краска для глаз) также имел магическо-религиозную функцию, и даже сама вода, использовавшаяся в основном как субстанция-носитель при приготовлении лекарств, могла иметь магическое целебное воздействие. Например, ее возливали над отвращающими беду рисунками на стелах Хора, при этом рецитировались заклинания. Границы между эмпирическим знанием и верой в магическое исцеление были нечеткими. К тому же и использование эмпирических лекарств благодаря прочтению магических формул не было полностью свободно от магии, а во многих рецептах эмпирические лекарства дополнялись магическими компонентами. Например, при нанесении лечебного средства на больную часть тела следовало говорить: «Я вышел из Гелиополя вместе с великими великого дома, господами защиты, господами вечности. И я также вышел из Саиса вместе с матерью богов. Они дали мне свою защиту, я тот, о котором бог желает, чтобы он остался живым» (pEb 1(1,1 – 11) = (IV 308; V 530). При лечении раны от укуса применялась следующая терапевтическая процедура: «Смола теребинфа, охра, желчь козы; сделать единой массой, дать на рану» (pEb 432 (64,5–7) = (IV 210; V 365). Основу этой терапевтической рекомендации составляли смола, убивающая семена и зародыши, и козья желчь, обладавшая таинственным магическим воздействием. В качестве дальнейшего примера взаимного проникновения магии и эмпирики можно назвать терапевтическое воздействие при ожогах. Определяющей была магическая формула из Лондонского папируса: «Хор был ребенком внутри гнезда. Огонь упал на его тело, он не знал его, он не знал его. Он был маленьким, огонь был сильным. Не было никого, кто бы спасся перед ним (огнем). Тут пришла Исида и сказала: «Пошли со мной, моя сестра Нефтида, чтобы я могла потушить огонь своим молоком, здоровой водой, находящейся посреди моей груди…будет дано на твое тело, здоровыми сделаются твои сосуды. Я причиню то, что отклонится огонь, охвативший тебя»». Эту формулу следовало говорить при применении следующего средства: «Колючая акация, пирог из ячменя, бобовые плоды вареные, колокинта вареная; сделать одной массой, смешать с молоком матери, родившей ребенка, давать при ожогах, так чтобы они стали здоровыми, свяжи их листом клевещины» ((pEb 46(11,8 – 14) = (IV 214; V 372). И в этом рецепте перемежаются эмпирические знания (использование акации, содержащей таннин) и магической веры (использование материнского молока). Итак, несмотря на доказанную действенность многих лекарств, похоже, что терапия древнеегипетского врача была основана на магическом фундаменте.