Дредноуты. Хохзеефлотте против Гранд Флита - [24]
Слышался сухой треск: острые куски металла с налету рвали ткани и мясо; этот звук был похож на свист неистового ножа или бешеного удара палки по одежде. Над нами пролетал сноп пронзительных свистов, и раздавалось более низкое, все более глухое пение рикошетов. И под этим небывалым вихрем криков и воплей мы опускали головы.
– Очистить траншею! Марш!
Мы покидаем этот клочок поля битвы, где ружейные залпы сызнова расстреливают, ранят и убивают мертвецов. Мы идем вправо и назад. Ход сообщения ведет в гору. В верхней части оврага мы проходим мимо телефонного поста, мимо нескольких артиллерийских офицеров и солдат.
Кое-кто из нас решается высунуть голову поверх насыпи и может на мгновение охватить взглядом все поле битвы, вокруг которого наша рота кружится с утра.
Вдали, над выцветшими зловещими полями, разрушенными, как древние кладбища, смутно виднеется нечто вроде клочка разорванной бумаги – это скелет церкви, и во всю ширь пространства тесные ряды вертикальных подчеркнутых линий, похожих на палочки в детской тетради: это дороги, обсаженные деревьями. Равнина исчерчена в клетку, вдоль и поперек, извилинами, а эти извилины усеяны точками – людьми.
Мы различаем обрывки линий, образуемых живыми точками, которые выходят из вырытых борозд и движутся по равнине под грозным разъяренным небом.
Трудно поверить, что каждое из этих пятнышек – живая плоть, живое существо, вздрагивающее и хрупкое, совершенно беззащитное в этом мире, полное глубоких мыслей, воспоминаний и образов; мы ослеплены этой пыльцой, этим множеством людей, крохотных, как звезды в небе.
Западный фронт корчило в кровавом безумии атак и контратак. Фалькенгайн и Петэн перепахивали позиции противника снарядами, а потом цепи немецких и французских солдат шли вперёд. Но живая плоть оказалась бессильной перед «швейными машинками смерти» – пулемётами, – и тысячи людей превращались в гниющие трупы, ни на шаг не приближая ни одну из сторон к победе.
Между тем на Восточном фронте бои шли с переменным успехом. Русские корпуса и австрийские дивизии схлестнулись в Карпатах, а 9-я и 10-я армии Гинденбурга потеснили русские войска в западной Польше, выйдя на дальние подступы к Варшаве. Но положение Австрии в Галиции было шатким – существовала угроза прорыва русских на венгерскую равнину и в Чехию. Австрийцам так и не удалось деблокировать осаждённый Перемышль, и Германия решила помочь союзнику – наступление на Западном фронте всё равно выглядело бесперспективным. Летом 1915 года после свирепой артиллерийской подготовки 11-я армия Макензена и 4-я австро-венгерская армия эрцгерцога Иосифа Фердинанда проломили русский фронт у Горлице – русская армия, понеся огромные потери (в первую очередь из-за катастрофической нехватки боеприпасов и тяжелой артиллерии), откатилась из Галиции. Из-за поражения в Галиции и давления австрийцев, которым выжидательная позиция Италии развязала руки, русские оставили карпатские перевалы.
Поражение русских войск не привело к развалу Восточного фронта, но решило судьбу Сербии: 11-я германская армия была переброшена в Боснию, и Сербия была раздавлена совместными усилиями трёх стран – Болгария присоединилась к Центральным державам, «подружившись» со своим исконным врагом Турцией и превратив в скверный анекдот постулат о нерушимой славянской дружбе.
К концу осени пятнадцатого года наступление немцев на обоих фронтах окончательно выдохлось, так и не принеся Германии решающих стратегических результатов. Обе стороны, обескровленные многомесячным взаимоистреблением, врылись в землю, время от времени поглядывая в море, где дымили трубы дредноутов Хохзеефлотте и Гранд Флита.
А впереди был год тысяча девятьсот шестнадцатый…
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. КОРСАРЫ ДВАДЦАТОГО ВЕКА
Казалось, время повернуло вспять. Век двадцатый обернулся веком шестнадцатым, когда Испания, пухнущая от американского золота, диктовала свою волю Европе, жарила на кострах еретиков и попирала моря армадами своих галеонов. Но плавучие крепости короля Филиппа были бессильными против вёртких корабликов английских пиратов, жаливших его империю в самых уязвимых местах. Над Ла-Маншем и Бискайским заливом стлался густой пороховой дым: корсары «королевы-девственницы» Елизаветы перехватывали караваны испанцев не только в Карибском море, но и у европейских берегов. Всё повторялось (с поправкой на технический прогресс), только теперь на месте Испании оказалась Англия, всосавшая пот и кровь своих заморских колоний и превратившая стоны и муки миллионов людей в звонкую монету и в акции концернов и синдикатов, уже претендовавших на титул транснациональных.
Морская блокада Германии, установленная британским флотом, не была абсолютной и до злосчастного для «Владычицы морей» боя 16 декабря, а после него она стала и вовсе дырявой: в Германию благополучно прибывали не только лихие блокадопрорыватели, но и обычные грузовые суда под нейтральным (в основном под американским) флагом – война войной, а торговля торговлей. Английские крейсера ловили и топили пароходы негоциантов, «делавших свой бизнес» на военной контрабанде, но Германия вздохнула свободнее.
