Драмы и комедии - [7]

Д е д  Б а д ы л ь. Да оно дай боже. Бывало, как еще плясал!

Н а с т у л я. Тише! (Прислушивается.) Кто-то с бубенцами едет. (Смотрит в окно.) Дедулечка, к нам во двор заезжают!

Д е д  Б а д ы л ь. Кто заезжает?

Н а с т у л я. А кто их знает.

Д е д  Б а д ы л ь. Может, опять солдаты.

Н а с т у л я. Да нет, так какие-то… Один пожилой, а другой молодой.

Д е д  Б а д ы л ь. Так не сваты ли, гляди?

Н а с т у л я. Что ты, дедуля! К кому же бы им приезжать?

Д е д  Б а д ы л ь. Да уж не иначе, как ко мне.

Н а с т у л я. Неужто ко мне? Дедушка, что же мне делать? Не одета ведь я.

Д е д  Б а д ы л ь. Узнают нашу дочку и в простом платочке.

Входят  Л о м о т ь  и  А н т о н.

Л о м о т ь. Добрый вечер вам, рады ли вы нам? Коли рады, принимайте нас, а не рады — отсылайте нас.

Д е д  Б а д ы л ь. Добрый вечер. Да мы еще не знаем, что вы за люди, чтобы радоваться.

Л о м о т ь. Люди мы лихие, приехали грабить старика.

Д е д  Б а д ы л ь. Опоздали маленько. Нашлись такие, что раньше вас управились. Теперь, как говорится, голому разбой не страшен.

Л о м о т ь. А у самих еще клад бесценный припрятан.

Д е д  Б а д ы л ь. Говорите вы все загадками, так что мне, старику, и отгадать трудно. Пускай уж внучка отгадывает.

Настуля стыдливо опускает глаза.

Садитесь, верно устали с дороги.

Л о м о т ь. Да, устали.

Ломоть и Антон садятся у стола на лавке.

Д е д  Б а д ы л ь. Откуда же вы сами будете?

Л о м о т ь. Издалека, из-под самого города.

Д е д  Б а д ы л ь. Вон как!

Л о м о т ь. Хорошо, что у жениха конь хороший. Кабы похуже, так пристал бы по этакой дороге.

Д е д  Б а д ы л ь. Под городом, должно, люди лучше живут, чем у нас.

Л о м о т ь. Это кто как. Жених вот не жалуется: хлеб есть, слава богу, и к хлебу кое-что тоже.

А н т о н. Только едоков маловато; так приехали, может у вас раздобудем.

Д е д  Б а д ы л ь. Меня ведь ты, хлопче, не возьмешь, едок я слабый, два зуба всего во рту осталось… Хотя и тем, по правде сказать, делать нечего.

А н т о н. А мы возьмем едока с молодыми зубами.

Л о м о т ь. Так присядьте и вы с нами, отец, а то нам все кажется, что вы хотите нас выпроводить скорей.

Д е д  Б а д ы л ь. И рад бы, человече, сесть, да не могу.

Л о м о т ь (сочувственно). Ого… простудились где-нибудь. Эти чирьи как пристанут, так нет хуже беды.

Д е д  Б а д ы л ь. Чирьи, человече, чирьи… Нет хуже чирья на мужицкое тело, чем пан.

А н т о н. Так это вас…

Д е д  Б а д ы л ь. Исхлестали, сынок, всего, живого места не оставили. На животе лежу, а повернуться не могу. Стану вот так, постою опершись, и снова ложусь. Теперь-то уже заживать начало.

Л о м о т ь. За что же они вас?

Д е д  Б а д ы л ь. Кого за лес, кого за землю, а кого просто для устрашения. Вдову Дрылиху — так ту совсем застрелили.

Л о м о т ь. За что же это?

Д е д  Б а д ы л ь. Да ни за что. В сына солдат целил, а она заслонила, вот он и бахнул.

Л о м о т ь. А сын где же?

Д е д  Б а д ы л ь. Не захотел надругательства терпеть. Собрал, слыхать, таких же молодцов, как он сам, и задает панам жару. Разве вы не слышали? Данила Дрыль — о нем же за сотни верст слыхать.

Л о м о т ь. Слыхали кое-что… Так это он, значит, из вашей деревни?

Д е д  Б а д ы л ь. Да… (Настуле.) Зажги, внучка, лампу да накрой на стол… Выйдет что или не выйдет, а угостить людей надо.

Настуля задергивает занавески на окнах, зажигает лампу и накрывает на стол.

Поверите ли, и угостить как следует нечем. Хлеб весь забрали, в панский амбар свезли. Поросенка думал выкормить, так солдаты понаехали — выволокли из хлева и тут же на моих глазах распотрошили и в котел. На картошке живем. Сходи разве, Настулька, займи у кого-нибудь кусок сала.

Л о м о т ь. Да вы не беспокойтесь, мы в дорогу без припаса не ездим. У нас и сало есть и даже чарка найдется. (Антону.) Сходи, Антон, возьми там на возу.

А н т о н  выходит.

Д е д  Б а д ы л ь (словно оправдываясь). Сватам это не по нутру, конечно, что в пустую хату попали, но я врать не умею — чего нет, того нет. Девка — золото, а насчет приданого — уж извините.

Л о м о т ь. Об этом мы еще поговорим. Пускай молодые познакомятся.

Д е д  Б а д ы л ь. Горюем, добрый человек, прямо пропадаем и не знаем, откуда спасения ждать.

Л о м о т ь. Так, верно, из вашей деревни не один этот Дрыль и лес ушел?

Д е д  Б а д ы л ь. Где там! Народ в нашей деревне тихий, боязливый. Всего и злости у наших людей, что проклянет от всего сердца, закрывшись в хате. Так кому от этого вред? Как в пословице говорится: мужик пана клянет, а у пана пузо растет. Вот большевики были — о, это боевой народ!

Л о м о т ь. А про большевиков и у вас вспоминают иногда?

Д е д  Б а д ы л ь. Почему нет! Чтоб им, говорят, так и этак.

Л о м о т ь (нахмурившись). За что же это? Землю-то ведь давали они?

Д е д  Б а д ы л ь. Тогда они давали, а теперь, когда нам круто пришлось, так ни один и носа не кажет. Пускай бы приехал кто-нибудь да сказал, что делать.

Входит  А н т о н  с бутылкой и сумкой. Настуля ставит на стол тарелку и чарку. Антон нарезает сало. Настуля режет хлеб.

Л о м о т ь. Опасно им показываться. Пришел он, скажем, к вам, а вы взяли да солдатам его выдали.

Д е д  Б а д ы л ь