Драмы и комедии - [9]
Б а т у р а (играет и подпевает).
Входят д в а с о л д а т а. Танцоры застывают в ожидании.
С о л д а т. Кто тут приезжие?
Л о м о т ь. Я, пане, да вот этот хлопец. (Показывает на Антона.)
С о л д а т. Документы!
Л о м о т ь. Какие же, пане, документы у свата? Вот мой документ. (Показывает на Антона.) Девке хлопец хороший нужен, а не документ.
Б а т у р а. Ну, пану свату свое, а пану сержанту свое: его обязанность такая — документы спрашивать. Это мы все знаем, что ты за человек, а пан сержант не знает.
Л о м о т ь. Да поищу, может, какой и завалялся. (Достает кошелек и долго в нем копается.) Вот пускай пан сам разберется, который тут; я неграмотный. (Подает бумажки солдату.)
Солдат долго разглядывает.
Б а т у р а. To swój człowiek, panie, grzeczny Katolik[2].
С о л д а т. A pan co — polak?[3]
Б а т у р а. Tak, panie. Od Niemców uciekłem. Wziąłem tutaj sobie kobietę… Prawdziwiej, ona mnie wzięła[4].
С о л д а т. A dla czegoż do domu nie wróciłeś się?[5]
Б а т у р а. Czekałem państwa. Spodziewałem się, że rodzimi przyidzię tutaj. Przecież cokolwiek słyszałem o namiarach pana Piłsudskiego[6].
С о л д а т. Doskonale! Tak i stało się[7]. (Ломтю.) Ну, получай. (Отдает бумажки.) Я больше человеку верю (кивает на Батуру), чем этим твоим бумажкам. (Антону.) А ты что — жених?
А н т о н. Да, пане.
С о л д а т. Чего захотел! Мы воюем, а он женится.
Л о м о т ь. Теперь только и жениться, потому при большевиках и горилки не было, не с чем было и свадьбу играть. (Наливает чарку и подносит солдату.) Прошу.
С о л д а т (отводя чарку рукой). Не пью.
С о л д а т ы выходят. Батура снова заиграл польку, но танцы уже не ладятся.
Б а т у р а (перестав играть). Ну, сваты, верно, устали с дороги, надо им покой дать.
Д е в у ш к и (поют).
Батура играет марш.
П а р н и и д е в у ш к и уходят. Б а т у р а в дверях подмигивает Ломтю и тоже выходит.
Н а с т у л я (когда все вышли). Сейчас придут. Я Кастуся раньше послала.
Л о м о т ь. Только бы никто чужой не зашел.
Н а с т у л я. Я пойду постою у ворот. Коли что — постучу в окошко. (Выходит.)
Д е д Б а д ы л ь. А скажи, товарищ, далеко ли большевистское войско?
Л о м о т ь. Местечко Гневань слыхали?
Д е д Б а д ы л ь. Ага! Еще бы! Сколько раз там бывал.
Л о м о т ь. Верст, должно быть, семьдесят отсюда.
Д е д Б а д ы л ь. Это кругом, по большаку. А лесами, напрямик, и половины не будет.
Л о м о т ь. Там же болото.
Д е д Б а д ы л ь. Это если кто не знает, а я в этом лесу что у себя в огороде — каждую тропочку знаю.
Л о м о т ь. Ну, пешком, может, и можно…
Д е д Б а д ы л ь. Ездили когда-то. И теперь, если б гати кое-где подправить да бурелом расчистить… Что ж, нет хозяина…
Входят М и х а л ь и Х а л и м о н, молча здороваются с Ломтем за руку и садятся.
Л о м о т ь (скручивает цигарку, потом передает кисет пришедшим). Закуривайте.
Входят Б а т у р а, Р ы г о р и К а с т у с ь.
Б а т у р а. Вот как будто и все наши.
К а с т у с ь. Больше никого не будет. Остальных дома нет.
Л о м о т ь. Ну, хорошо… Будем знакомиться. Зовут меня Ломоть. А это вот партизан, товарищ Данилы. Документов я вам не покажу, потому что при себе их не держу, а записочка от Данилы есть. (Достает бумажку.) Может, кто знает его почерк?
Х а л и м о н. Разве что Рыгор, дружок его. С войны ведь ему Данила писал не раз.
Р ы г о р (взяв бумажку). Верно, его рука.
Б а т у р а. Ну, так читай, что он там пишет.
Р ы г о р (читает). «Поклон вам, земляки. Жду вас к себе в гости, да никак дождаться не могу. Вам, верно, панские плети сильно по вкусу пришлись».
Х а л и м о н (толкнув локтем Михаля). Слыхал? Вот это поклон!
Д е д Б а д ы л ь. Какой заслужили, нечего обижаться.
Л о м о т ь. Поиздевались тут над вами, слышал я.
Х а л и м о н. Видели, может, едучи… Только трубы печные торчат, как после пожара, а хатами нашими пани свою мельницу паровую топит.
Л о м о т ь. А как же люди живут?
Х а л и м о н. Вот у Михаля хлеб забрали, а у меня хату, так я пришел к нему и говорю: «Мой хлеб, твоя хата — давай вместе жить». Так и живем припеваючи…
Л о м о т ь. И надолго вам этого хлеба хватит?
Х а л и м о н. Хватит на месяц. А там нацепим торбы да пойдем с детьми под окнами: «Подайте, христа ради». Тринадцать душ — тринадцать торб и торбочек — сколько за один раз насобираешь.
Л о м о т ь. Шутки твои, приятель, невеселые. От них по телу мурашки бегают.
Х а л и м о н. Пробовали плакать — не помогает, так мы давай шутить.
Л о м о т ь. Ну и как же вы все-таки жить думаете?
М и х а л ь. Думаем, товарищ, что, может, скоро перемена будет.
Л о м о т ь. А кто эту перемену сделает?
М и х а л ь. Может, красные панов прогонят.
Л о м о т ь. Красные… А вы какие же? Белые?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.