Драматическая трилогия - [10]

Входит Захарьин.

Захарьин.

Царица Марья Федоровна, здравствуй!

Как можешь?

Царица (идет к нему на встречу).

Здравствуй, дядюшка Никита

Романович! Тебя сам Бог прислал!

Мне говорить с тобою надо! Мамка,

Ступай себе к царевичу, оставь нас.

Мамка уходит.

Мне надо говорить с тобой, Никита

Романович! Садись, сюда, поближе:

Не знаю, что со мною, право, сталось;

Все эти дни так тяжело на сердце,

Как будто чуется беда! Скажи,

Ты ничего не слышал? Что случилось?

Что царь задумал?

Захарьин.

Матушка-царица,

Ведь я пришел тебя предостеречь!

И сам уже не знаю, что с ним делать?

Беда, и только! Словно дикий конь,

Внезапно закусивший удила,

Иль ярый тур, все ломящий с разбега,

Так он не знает удержу теперь.

Подобная реке, его гордыня

Из берегов уж выступила вон

И топит все кругом себя!

Царица.

Скажи,

Что он задумал?

Захарьин.

Бог ему судья!

Царица.

О чем-то страшном шепчут во дворце —

Он с английским послом наедине

О чем-то долго толковал, – я знаю —

Я догадалась – он жениться хочет

На чужеземке, а меня он бросить

Сбирается с Димитрием моим!

Захарьин.

Будь, дитятко, готова ко всему!

Царица.

Недаром сердце у меня щемило!

Захарьин.

Царица, он хотел сегодня утром

Быть сам к тебе. Не покажи и вида,

Что я с тобой об этом говорил.

Я буду здесь. Ты ж выслушай его

С покорностью и, что б он ни сказал,

Не возражай ни слова – будь нема!

Единый звук, единый вздох, движенье

Единое твое – и ты пропала!

Дай буре прошуметь. Еще, быть может,

Смягчится он покорностью твоею;

А если нет – я на свою главу

Приму удар, скажу ему открыто,

Что он бессовестно чинит!

Царица.

Боярин,

Спаси меня! Не за себя мне страшно!

Я хлопочу не о себе, ты знаешь!

Когда меня Иван Васильич взял,

Не радовалась я высокой чести;

И если бы со мной, тому три года,

Он развелся́, я Бога бы за то

Благодарила – но теперь, боярин,

Я не одна! Теперь я стала мать!

И если он жену возьмет другую —

Ребенок мой – мне страшно и подумать —

Мой маленький Димитрий – о боярин!

Сама не знаю, что я говорю,

Чего боюсь, не ведаю – но смутно

Мне чуется для Дмитрия опасность!

Усовести, уговори царя!

Тебя он чтит! Пусть он с тобою прежде

Обсудит дело!

Захарьин.

Дитятко-царица!

Кого он чтит! Я, правда, перед ним

Еще ни разу не кривил душою,

Но сам не знаю, как я уцелел!

Лишь одного на свете человека

Порою слушается он: дай Бог

Здоровья Годунову! Он один

Еще его удерживать умеет!

Царица.

О дядюшка! Не верь ты Годунову!

Нет, он не тот! Его смиренный вид,

Его всегда степенные приемы,

И этот взгляд, ничем не возмутимый,

И этот голос, одинако ровный,

Меня страшат недаром! Не могу я

Смотреть, когда ребенка моего

Ласкает он!

Захарьин.

Что ты, царица, что ты?

Помилуй! Годунов-то?

Вбегает девушка, запыхавшись.

Девушка.

Царь идет!

Сейчас здесь будет!

Царица (с испугом).

Дядюшка! Мне страшно!

Я не могу…

Захарьин.

Оправься поскорей,

Чтоб не заметил он чего! Отри

Скорей глаза!

Царица.

Ох, сердце замирает!

Захарьин.

Уйди ж на миг! Принарядись, а я

Приму его!

Царица уходит. Иоанн входит в сопровождении Годунова.

Иоанн (к Захарьину).

Что делаешь ты здесь?

Захарьин.

Царицы дожидаюсь, государь.

Иоанн.

Какое дело у тебя с царицей?

Захарьин.

Наведаться зашел к ней.

Иоанн.

Где ж она?

Захарьин.

Услыша голос твой, она пошла

Для милости твоей принарядиться.

Иоанн.

Могла и так остаться. От нарядов

Пригожее не будет!

(К Годунову, садясь.)

Продолжай!

Ты говоришь, что виделся с послами?

Годунов.

С обоими, великий государь.

Иоанн.

Ну, что ж?

Годунов.

Посол Елисаветин, Баус,

Стоит на том, что выдать за тебя

Племянницу, Хастинскую княжну,

Согласна королева; но о том-де

Он подписать не властен уговора,

Пока с царицей всенародно ты

Не разведешься; да еще прибавил,

Чтоб на Руси ты запретил торговлю

Всем иноземцам всяких государств,

Опричь одних лишь английских гостей;

На этом, говорит он, королева

Нам обещает дружбу и союз

И цесаря немецкого упросит,

Чтобы на Польшу двинул он полки.

Иоанн.

Благодарю сестру Елисавету,

Что нашей дружбой и худым родством

Не брезгает она! Но обойтись

Без милостей ее теперь мы можем

И цесаря не просим нам помочь.

Уже мы сами скоро за рубеж

Переведем полки. А что узнал ты

От польского посла? Какие земли

Сосед Степан за мир нам обещает?

Годунов.

Мы за вином, великий государь,

Сидели с ним до самого рассвета.

Гара́бурда хоть не природный лях,

А пить здоров и говорить охотник;

Но выведать я у него не мог,

С чем он приехал. Одному тебе

Открыться хочет он.

Иоанн.

Заране, видно,

Хвалиться нечем!

Годунов.

Утром прискакал

К нему гонец от короля. Напрасно

В глазах посла старался угадать я

Письма значенье. На лице его

Не двинулася ни одна черта;

Усталый же гонец, как выпил чару,

Так и упал на землю и заснул.

Иоанн.

Я чай, не спал во всю дорогу! Видно,

Крутенько им пришлось и невтерпеж!

Годунов.

Когда бы только…

Иоанн.

Что?

Годунов.

Когда бы он

Для нас недоброй вести не привез!

Иоанн.

Недобрых я вестей не получал;

Чего ж не знаю я – того и нет!

Годунов.

Будь осторожен, государь!

Иоанн.

Бориско!

Уж не опять ли ты советы мне

Давать изволишь? Струсил, говорю я,

Сосед Степан и новые уступки

Прислал в наказ Гара́бурде! Гей! Марья!

(Стучит о́ пол посохом.)

Ты долго ль там укручиваться будешь?

Входит царица, в большом наряде, и, поклонившись Иоанну, останавливается перед ним молча.

(Смотрит на нее пристально.)

Зачем твои заплаканы глаза?