Драматическая трилогия - [8]

Иль он вам не́люб?

Мстиславский.

Выскочка! Татарин!

Вишь, ближним стал боярином теперь!

Бельский.

А мы, должно быть, дальние бояре!

Михайло Нагой.

Всем сядет скоро на́ голову нам!

Григорий Нагой.

Нет, он не сядет – он уже сидит!

Шуйский.

Помилуйте, бояре, Годунов-то?

Его насильно ставят выше нас,

А он и сам не рад! Он нам всегда

И честь как должно воздает, и в Думе

Готов молчать иль соглашаться с нами!

Михайло Нагой.

Да, к этому вьюну не придерешься!

Поддакивает, кланяется, бес,

А все-таки поставит на своем!

Шуйский.

Ну, этот раз ему за то спасибо!

Бельский.

Да этот раз не первый, не последний.

Покойный Сицкий правду говорил:

Он всех нас сломит!

Михайло Нагой.

Да – коль мы его

Не сломим прежде!

Григорий Нагой.

Как его сломить?

Бельский.

Кой-что шепнуть мы про него могли бы!

Мстиславский.

Да нам-то не поверят. Он же нас,

Как Сицкого, одним словечком срежет!

Михайло Нагой.

Нет, так нельзя; а можно бы иначе —

Да, вишь, князь Шуйский за него стоит!

Шуйский.

Я? За него? Да что ж он мне, бояре?

Он мне ни кум, ни шурин, ни свояк!

Я лишь сказал, что он хлопот не сто́ит!

Бельский.

Ну, слеп же ты!

Шуйский.

Нет, я не слеп, бояре!

Когда б дошло до дела, вы бы сами

Раздумали!

Бельский.

Нет, этого не бойся!

Мстиславский.

Уж друг за друга мы бы постояли!

Григорий Нагой.

Готовы крест на этом целовать!

Шуйский.

Эх, вам охота даром в петлю лезть.

Бельский.

Ну, князь, прости мое худое слово:

Ты слеп как крот, и первого тебя

Татарин этот выживет как раз!

Шуйский.

Ты думаешь?

Бельский.

Да уж наверно так!

Шуйский.

Ну, коли так – тогда другое дело!

Бельский.

Так ты согласен?

Шуйский.

Что ж мне одному

Быть против всех! Пожалуй, я согласен —

Да как же дело-то начать?

Михайло Нагой.

А вот как:

Теперь у нас везде, по всей Руси,

Поветрие и хлебный недород.

Уж были смуты: за Москвой-рекой

Два бунта вспыхнуло. В такую пору

Народ озлоблен; рад, не разбирая,

Накинуться на первого любого.

От нас зависит время улучить

И натравить их в пору на Бориса!

Григорий Нагой.

Оно б недурно! Пусть бы нас народ

Избавил от него – мы в стороне!

Мстиславский.

Да, в стороне! А как поднять народ?

Ведь не самим же нам идти на площадь!

Михайло Нагой.

Вестимо, нужен верный человек!

Бельский.

Или такой, которого бы мы

В руках держали непрестанным страхом!

Мстиславский.

А где его достать?

Шуйский (отворяя дверь в другой покой).

Войди, Данилыч!

Входит Битяговский.

Вот он, бояре, кто теперь нам нужен!

Я с ним уж говорил – он рад служить.

Общее удивление.

Бельский.

Так ты… Ну, князь, признаться, удивил!

Григорий Нагой.

Перехитрил нас! Нечего сказать!

Мстиславский.

А пил еще здоровье Годунова!

Шуйский смеется.

Михайло Нагой (указывая на Битяговского).

Так он берется сладить это дело?

Но кто же он? Его нам надо знать!

Шуйский.

Он из дворян: Михайло Битяговский.

Прошу любить и жаловать его;

Он нас не выдаст!

Бельский.

Князь, конечно, ты

Нам доказал, что ты хитрить умеешь;

Мы положиться можем на тебя;

Но все ж дозволь, в таком опасном деле,

Тебе не в гнев, ему не в осужденье,

Спросить тебя: чем отвечаешь ты?

Шуйский.

Бояре, дело просто: в зернь да в карты

Именье он до нитки проиграл;

В долгах сидит по шею; правежом

Ему грозят; исхода два ему:

Послужит нам – долги его заплатим;

Обманет нас – поставим на правеж.

Данилыч! Так ли? Ясен уговор?

Битяговский.

Да, ясен.

Шуйский.

Если ж ты уладишь дело,

Мы наградим тебя.

Битяговский.

Само собой.

Шуйский.

Я говорил тебе не в укоризну,

А чтоб бояре лучше веру взяли.

Теперь садись.

Битяговский.

Могу и постоять.

Шуйский.

На, выпей чару!

Битяговский.

Чару выпить можно.

(Пьет, кланяется и ставит чару на стол.)

Бельский.

Так вправду ты сумеешь на Бориса

Поджечь и взбунтовать народ?

Битяговский.

Сумею.

Михайло Нагой.

С кого ж начать ты хочешь?

Битяговский.

С черных сотен.

Григорий Нагой.

Про что ж ты будешь говорить?

Битяговский.

Про голод.

Бельский.

Что скажешь ты?

Битяговский.

Что в голову придет.

Мстиславский.

А за успех стоишь ты нам?

Битяговский.

Стою.

Михайло Нагой.

Народ не в шутку должен возмутиться.

Сначала подготовь его искусно:

Борис, мол, вот кто цены вам набил!

Он, мол, царем как хочет, так и водит;

Все зло, мол, от него! Он зять Малюты!

Он и царя на казни подбивал!

Потом, в удобный день, на праздник, что ли,

Когда пойдет он в церковь иль из церкви,

Ты их и подожги! Да не мешало б

Тебе товарища найти.

Битяговский.

Не нужно.

Бельский.

Тут надобны не крики и не шум;

А чтоб они, увидя Годунова,

Так на него б и кинулись и разом

На клочья б разорвали!

Битяговский.

Разорвут.

Шуйский.

Уж положитесь на него, бояре!

Он неохоч до слов, но он на деле

Собаку съел; ему ведь не впервой.

А вы меж тем изведайте бояр:

Чем больше будет с нами, тем мы легче

И подведем его!

Бельский.

На всяк случа́й

Я кой-кого еще пущу в народ.

Есть на примете у меня один:

Рязанский дворянин, Прокофий Кикин.

Шуйский.

Коль за него ты можешь отвечать,

Пошли его, пожалуй, от себя;

Пусть с двух концов они волнуют город;

Не одному удастся, так другому.

Мстиславский.

Твоими бы устами, князь Василий

Иваныч, мед пить!

Михайло Нагой.

Ну, теперь недурно

Идут дела! Благослови Господь!

Входит слуга.

Слуга.

Боярин Годунов!

Шуйский (про себя).

Ах, бес проклятый!

Входит Годунов. Гости встают в замешательстве.

(Идет навстречу Годунову с распростертыми объятиями.)

Борис Феодорыч! Вот гость любезный!