Драма жизни - [2]

Покорнѣйше благодаримъ за помощь.

Труппа музыкантовъ кланяется и уходитъ вправо.

Г-нъ Отерманъ. Да, какъ многіе нуждаются въ помощи! Столько вездѣ горя! Смотритъ на часы. Но гдѣ же рабочіе?

Карено къ Терезитѣ. Обратили ли вы вниманіе, что контрабасъ говорилъ за всѣхъ? Первая скрипка молчала. Это постоянно такъ.

Терезита. Контрабасъ вѣдь много старше.

Карено. Да, это вѣрно. Онъ старше другихъ.

Терезита. Папа, почему они не поиграли намъ немного?

Г-нъ Отерманъ. Да почему же ты не сказала, милое дитя? Ну, да все равно. Они скоро будутъ играть на деревнѣ. Улыбаясь. Нѣтъ, видно, придется мнѣ самому сходить за рабочими. Сходить съ горы и идетъ налѣво.

Карено. Фрэкенъ Терезита, теперь у меня будетъ башня.

Терезита садится у тропинки. Да, теперь у васъ будетъ башня. Я буду ей особенно рада зимой.

Карено тоже садится. Почему такъ?

Терезита. Она будетъ такъ ярко горѣть, а я буду каждый день приходить и заправлять лампу.

Карено. Вы хотите это дѣлать? А я? Я все еще ничего не могу сдѣлать для васъ.

Терезита. Что вы смотрите? Немного отстраняется.

Карено. Ну, что же, фрэкенъ Терезита!

Терезита. Вы смотрѣли на меня? Сдерживаясь. Значитъ, вы будете сидѣть тамъ день и ночь?

Карено. Нѣтъ, на ночь я буду возвращаться домой.

Терезита. Тогда я буду встрѣчать васъ. Да, можетъ быть, этого нельзя? Но заправлять лампу я все-таки буду. Внезапно. Карено, мнѣ тяжело сегодня.

Карено. Да, я это замѣтилъ. Съ вами случилось что-нибудь непріятное?

Терезита. Нѣтъ.

Карено. Вы, такая смѣлая и гордая…

Терезита. Но такъ много свѣта въ вашей башнѣ, думаю я, будетъ даже вредно?

Карено. Это маленькій опытъ. Сверху и снизу будутъ устроены линзы. Я хочу пронести свѣтъ ложными путями.

Терезита. Да? Но я этого не могу понять.

Карено. Наши глаза видятъ всѣ предметы выпуклыми. Я хочу заставить глаза видѣть ихъ плоскими. Это не невозможно. Я хочу узнать больше, хочу изслѣдовать все и все понять разумомъ. Въ увлеченіи встаетъ. Стекла и свѣтъ, говорю я; стекла и свѣтъ. Я возлагаю на это большія надежды. Можетъ быть, посредствомъ оптическаго обмана я могу расширить мое земное познаніе. Мнѣ можетъ посчастливится. Я озарю свой мозгъ свѣтомъ и доведу себя, быть можетъ, до ясновидѣнія. Взволнованно. Ахъ, какъ бы я хотѣлъ найти сущность жизни.

Терезита. Вы давно стали… такой?

Карено. Какой — такой?

Терезита. Это я такъ только говорю.

Карено. Нѣтъ, какой же я такой?

Терезита. Вы точно луна. Да, но если вы этого не сдѣлаете? Если вы не доберетесь до сущности?

Карено садится. Я хочу испробовать всѣ способы. У меня есть и другія средства въ запасѣ. Я часами шагалъ по своей комнатѣ; я обдумывалъ, я страдалъ надъ этимъ. Фрэкенъ Терезита, Гёте дорожилъ больше тѣмъ, кто шелъ ложнымъ, но собственнымъ путемъ, чѣмъ правильно идущимъ по проложенному пути.

Терезита разсѣянно. Гёте дорожилъ…

Карено. Я написалъ свою соціологію; теперь составляю свою метафизику, и я не усталъ. Я полонъ силъ. Я думалъ и думаю. Я знаю, что знаютъ люди. Но я хочу знать больше.

Терезита. Карено, говорятъ, вы женаты?

Карено пристально смотритъ на нее.

Двое рабочихъ входятъ справа. Они несутъ бурава, цѣпи, ломы, фитиль, порохъ и воду.

Первый рабочій, въ красной вязаной курткѣ. Здѣсь, что ли, мѣсто?

Карено. Вотъ рабочіе. Встаетъ. Да, здѣсь. Всходитъ на гору и показываетъ. Здѣсь надо сдѣлать буровую скважину и взорвать эту гору.

Первый рабочій. Это гранитъ. Нужно двѣ скважины.

Второй рабочій, молодой человѣкъ, смуглый, очень красивый. Это сланецъ.

Карено. Сдѣлайте сначала одну скважину.

Первый рабочій садится и начинаетъ буравить, второй рабочій стоитъ и ударяетъ. Труппа музыкантовъ гдѣ-то играетъ справа. Онъ ударяетъ въ тактъ.

Карено. Фрэкенъ Терезита, вотъ вы и дождались вашей музыки. Снова къ ней. Слышите, какъ гора сотрясается при каждомъ ударѣ? Теперь я вызываю подземныя силы. Мнѣ предстоитъ великое дѣло.

Терезита. Подъ музыку я лучше понимаю васъ.

Карено. То, что я хочу сдѣлать, такъ просто, какъ только поразмыслишь объ этомъ. Я хочу учиться у предметовъ; подслушивать у ихъ дверей. Вамъ кажется это фантастичнымъ? Если мнѣ посчастливится, то я увижу больше, чѣмъ видѣлъ кто-либо изъ людей.

Терезита. Знаете ли вы, что было бы величественно?

Карено. Знаю ли я, что было бы величественно?

Терезита. Было бы величественно, если бы вы достигли этого.

Карено возбужденно. Видите ли, фрэкенъ Терезита, наши представленія не абсолютны. Мы сами даемъ имъ твердое основаніе, и тогда они намъ нужны, они дѣлаютъ свое дѣло. Ударъ по бураву производитъ звукъ. Прекрасно! Но почему ударъ по бураву не можетъ произнести свѣта? Это зависитъ отъ меня самого. Слѣпорожденный можетъ различить разницу между кубомъ и шаромъ, но верните ему зрѣніе — и онъ не отличитъ шара отъ куба. Итакъ, я измѣняю самую исходную точку. Я слѣпорожденный.

Терезита устало. Мнѣ тяжело сегодня.

Карено садится. Почему? Вы недовольны мной?

Терезита. Вами? Нѣтъ.

Карено. Вы не должны огорчаться.

Терезита. Вотъ… Такъ, слѣпорожденный не сдѣлаетъ этого? Не отличитъ шара отъ куба?

Карено встаетъ. Нѣтъ. Развѣ это не поразительно? Его исходный пунктъ измѣнился, когда онъ сталъ видѣть, и предметы являются его представленію совершенно новыми, неизвѣданными. Я хочу испытать на себѣ то же самое. Я хочу дойти до такого состоянія, при которомъ я буду видѣть дѣйствительность измѣненной. Такъ какъ вполнѣ абсолютнаго не существуетъ, то я возведу на тронъ Химеру. Я заставлю ее существовать, какъ фактъ. Я дамъ ей значеніе. Я короную ее.