Драконы погибшего солнца - [39]

Сфор одним прыжком оказался на дороге и безудержным галопом помчался вперед. Рыцари устремились следом.

6. Похороны Карамона Маджере

На рассвете, когда солнце еще только всходило в великолепном золотом сиянии, в самом сердце которого трепетал глубокий красный цвет, население Утехи собралось у таверны «Последний Приют». Своим молчаливым бдением они отдавали дань любви и уважения тому храброму, доброму и достойному человеку, чье тело покоилось сейчас в стенах гостиницы.

Никто не произносил ни слова. Люди стояли в молчании, которое было сродни той великой тишине, что ожидает каждого из нас. Матери успокаивали расшалившихся детей, которые непонимающими глазами смотрели на них и на огни в окнах таверны, смутно чувствуя, что произошло что-то великое и ужасное. Пережитые в этот день чувства многим из них запомнятся на всю жизнь.

– Лаура, мне ужасно жаль, что твой отец умер, – обратился Тас к дочери Карамона.

В тихий час незадолго до рассвета они стояли рядом с любимой скамьей Карамона, на которой он любил посиживать после завтрака. Лаура стояла неподвижно, не произнося ни слова, лицо ее было бледным и грустным.

– Карамон был самым лучшим моим другом в этом мире, – продолжал Тас.

– Благодарю вас. – Она улыбнулась, хотя губы ее дрожали, а глаза были красными от рыданий.

– Тассельхоф, – напомнил ей кендер, думая, что она забыла его имя.

– Да, я помню, – она казалась смущенной, – э-э… Тассельхоф.

– Я и вправду Тассельхоф. Ну, тот самый, – добавил он, припоминая целых тридцать семь своих тезок, даже тридцать девять, если считать двух собак. – Карамон узнал меня. Мы обнялись, и он сказал, что рад меня видеть.

Лаура неуверенно скользнула по нему взглядом:

– Вы очень похожи на Тассельхофа, но я была еще маленькой, когда видела его в последний раз, к тому же все кендеры очень похожи друг на друга, и потому не столь уж важно, так это или нет. Но вообще-то Тассельхоф Непоседа умер больше тридцати лет назад!

Тас пустился было в объяснения; он хотел рассказать об устройстве для путешествий во времени и о Фисбене, настроившем его на неправильный день, из-за чего кендер опоздал на первые похороны Карамона и не смог произнести своей чудесной речи, – но в горле его стоял странный комок, такой большой, что не позволял произносить слова. Наверное, то была грусть.

Взгляд Лауры обратился к ступеням лестницы, глаза ее опять наполнились слезами, и она уронила голову на руки.

– Ну полно, полно. – Тас погладил ее по плечу. – Скоро приедет Палин. Мы с ним хорошо знакомы, и он все тебе объяснит.

– Палин не приедет, – прорыдала Лаура. – От него давно нет никаких вестей. И я не могу сообщить ему о смерти отца, потому что это слишком опасно. О, его отец умер, а он даже не знает об этом! И его жена, и моя милая сестричка – обе застряли в Гавани, так как драконица велела перекрыть дороги. Никто не может попрощаться с отцом, кроме меня. О, это ужасно! Мне этого не вынести!

– Ну что ты, что ты, Палин обязательно приедет. – Тас продолжал настаивать, про себя недоумевая, что это за драконы, которые перекрывают тут у них дороги. Он хотел было спросить об этом, но мысли путались у него в голове, мешая одна другой. – И потом, есть еще тот волшебник, который остановился в семнадцатой комнате. Его еще зовут… я, кажется, забыл, как его зовут, но ты должна будешь послать его в Башню Высшего Волшебства в Вайрете, а там-то и обитает твой брат Палин, глава Ложи Белых Одежд.

– Что это за Башня? Какой Вайрет? – От удивления она даже перестала плакать. – Башня давно разрушена, от нее даже следов не осталось, как и от Башни в Палантасе. Палин действительно раньше стоял во главе Академии Волшебства, но это было давно, с тех пор все изменилось. Драконица Берилл около года назад разрушила Академию. И у нас нет комнаты номер семнадцать. С тех самых пор, как отец перестроил таверну.

Тас, занятый своими мыслями, не слушал ее:

– Палин вот-вот приедет, он привезет с собой Даламара и еще Йенну. Он должен направить посланцев к госпоже Крисании в Чертог Паладайна, и к Золотой Луне и Речному Ветру в Кве-Шу, и, конечно, к Лоране и Гилтасу с Сильванешем в Сильванести. Скоро они все приедут, и мы… мы…

Голос Таса поник.

В глазах Лауры читалось такое изумление, словно прямо на ее глазах у Таса выросла вторая голова. Кендеру было прекрасно знакомо такое выражение, потому что он сам точно так же смотрел на тролля, проделавшего этот трюк с головами. Медленно, не сводя с него глаз, Лаура стала отходить к дверям.

– Пожалуйста, посидите здесь. – Голос ее звучал очень мягко, уговаривающе. – Вот здесь присядьте, пожалуйста. Может быть, принести вам…

– Картошки со специями? – оживился Тас. Если что-то и могло протолкнуть этот ужасный комок у него в горле, так только знаменитая Отикова картошка со специями.

– Да-да, большую тарелку картофеля со специями. Мы сегодня не разводили огня, а повариха была так расстроена, что я отпустила ее домой, поэтому вам придется чуть подождать, – говорила Лаура, продолжая от него отодвигаться. Теперь между ними оказался стул.

– Ой, отлично, что ты, я никуда не уйду, – пообещал Тас, усаживаясь. – Я же должен произносить речь на похоронах, как ты помнишь.